Мертвый след. Последний вояж «Лузитании» - Эрик Ларсон

На ранних пташек вроде Нейшей и Томпсонов вид этого мощного боевого корабля подействовал успокоительно. Его присутствие подтверждало обнадеживающие слова капитана Тернера, сказанные на концерте прошлым вечером. Миссис Нейш говорила: “Нам сказали, что всю дорогу нас защищают военные корабли и радио, а в проливе нас будут сопровождать, защищая от субмарин, миноносцы”2. Под проливом она имела в виду пролив Святого Георга.

“Партриджу” таких приказов никто не давал. Миноносец, способный развивать скорость выше 30 узлов, прошел мимо на быстром ходу.

Около 6.00 “Лузитания” попала в густой туман. Капитан Тернер снизил скорость до 15 узлов и приказал включить корабельную сирену. Как и другие пассажиры, Нейши обычно засекали время тех или иных событий на борту корабля, что, вероятно, объяснялось нехваткой других занятий. Если верить их часам, сирена звучала раз в минуту. У Теодора этот звук вызвал беспокойство. “Не нравится мне это, – сказал он жене, – как бы не накликать беду”3.

В то утро пассажиры, проснувшись и выглянув в иллюминатор, неожиданно увидели лишь молочную муть. Чарльз Лориэт пролежал в постели до восьми, как обычно во время вояжа, затем встал и принял свою обычную морскую ванну. Но эта процедура на сей раз не вызвала в нем большого энтузиазма. “Гудела сирена, стоял густой туман, так что я вернулся к себе в каюту подремать еще пару часов. Я велел стюарду, чтобы он позвонил мне в полдень, если я к тому времени не встану, – тогда мне вполне хватит времени подготовиться к обеду в час”4. Сирена, похоже, не беспокоила Лориэта, возможно, потому, что у него была внутренняя каюта без иллюминатора.

Капитан Тернер поставил двух дополнительных вахтенных высматривать, не покажется ли корабль. Одним из них был Лео Томпсон, матрос, заступивший на “особую дозорную вахту”, двухчасовую, начинавшуюся в 10.00. Он влез по лестнице на наблюдательный пост – площадку на передней мачте, примерно на трети ее высоты. Там ему и еще одному матросу, Джорджу Клинтону, предстояло провести два часа, всматриваясь в туман, иногда через морской бинокль – у Томпсона был свой, – а то и попросту невооруженным глазом. Работа была скучная, но крайне важная. Туман был опасен, особенно в водах вроде этих, где ходило столько судов. Но при этом он защищал от субмарин. В сильном тумане командир субмарины мог подойти близко к кораблю, чтобы его можно было увидеть в перископ или из боевой рубки, лишь по случайности, а подойдя на такое расстояние, он оказывался слишком близко, велика была угроза столкновения. Пока стоял туман, у капитана Тернера не было особых оснований бояться субмарин.

В одиннадцать часов туман начал рассеиваться.

Теперь Томпсон с Клинтоном на наблюдательном посту испытывали небывалые ощущения: они плыли сквозь рассеивающийся туман, словно летели на аэроплане в облаках. Солнце время от времени нагревало их площадку, прогоняя утренний холодок. Где-то между одиннадцатью и полуднем Томпсон впервые заметил ирландское побережье. Он увидел его через завесу тумана, в бинокль, и то нечетко, в дымке. Как говорил он впоследствии, это были “просто неясные очертания земли в тумане”5.

Он крикнул вниз, людям на мостике: “Земля слева на траверзе”.

Туман поредел, и вскоре палубы накрыла желтоватая дымка, предвестница солнца.

В Лондоне разведывательное подразделение Холла и Комната 40 к тому времени накопили достаточно сведений о том, что в водах у графства Корк находится лишь одна субмарина, и это наверняка U-20 под командованием капитана Вальтера Швигера, командира умелого и агрессивного.

За утро появилась новая информация – два сообщения, где содержались дополнительные подробности гибели “Сентюриона”. На корабль напали в четверг, в 13.00; все сорок четыре человека команды провели десять часов на море, в шлюпках, и были спасены. В одном сообщении говорилось: “Количество и курс субмарин неизвестны”6.

Но к тому времени новости о нападениях на “Сентюрион”, “Кандидейт” и на шхуну “Эрл оф Лэтом” уже были в ливерпульских газетах. Альфред Аллен Бут, председатель “Кунарда”, узнал об этом из утренней газеты, которую читал дома за завтраком. Смысл был ясен, во всяком случае, ему. Он знал, что флагман его компании должен был в тот самый день идти в тех же водах.

Не закончив завтрака, Бут кинулся к командующему ливерпульской военно-морской базой7. Попав на прием к контр-адмиралу Харри Стайлмену, он умолял его принять меры, чтобы защитить “Лузитанию”. Бут настоятельно просил отправить Тернеру сообщение, предупредить его о том, что два корабля компании “Харрисон” торпедированы и затонули. По законам военного времени сам Бут не был уполномочен посылать предупреждения или какие-либо другие команды Тернеру напрямую. В начале войны все корабли, приписанные к британским портам, были переданы под начало подразделения торговли Адмиралтейства, чтобы Адмиралтейству проще было затребовать тот или иной корабль для военных целей. Кроме того, это позволяло избежать путаницы, которая могла бы возникнуть, если бы корабль получил противоречивые команды от своих владельцев и от Адмиралтейства; председатель “Кунарда” Альфред Бут согласился, что такое положение дел может быть “очень опасно”.

Неясно, что именно еще произошло во время встречи Бута с адмиралом Стайлменом, но Бут ушел от него в полной уверенности, что подробное сообщение будет послано и что Адмиралтейство даст “Лузитании” команду отклониться от курса и пойти в Куинстаун, оставаясь на порядочном расстоянии от Ливерпуля, пока не минует непосредственная угроза со стороны субмарин.

“Лузитания” шла вдоль побережья Ирландии, временами пробираясь сквозь туман, но видимость с каждой минутой улучшалась, и угроза столкновения становилась все меньше. Тернер дал команду отключить сирену. Однако теперь возросла вероятность того, что корабль обнаружит субмарина.

Тревожные предчувствия на мостике усилились, когда в 11.30 прибыла радиограмма из Адмиралтейства, где говорилось: “Субмарины действуют в южной части Ирландского пролива последние известия 20 миль к югу от Коннинбегского плавучего маяка”8.

Отправитель добавил: “Убедиться в получении «Лузитанией»”.

Коннинбегский плавучий маяк был у Тернера прямо впереди по курсу, как раз перед самой узкой – 45 миль в ширину – частью пролива Святого Георга. В сообщении указывалось, что субмарин несколько.

Если субмарины (во множественном числе) действительно находились в 20 милях к югу от маяка, значит, они располагались посередине пролива. В ясный день – а к этому времени туман почти рассеялся – дым из трех работающих труб “Лузитании” был виден на 20 миль в любом направлении, и тем самым у вахтенного на субмарине в центре пролива была прекрасная возможность заметить корабль. В предупреждении говорилось, что субмарины “действуют”, но что именно под этим понималось?

Сообщение явно было послано по тревоге, поднятой председателем Бутом, однако просил он о большем. В радиограмме, состоявшей всего из семнадцати слов, не содержалось подробностей о том, что произошло за предшествовавшие сутки. Капитан Тернер, тот самый, кому в данный момент подробности требовались больше всего, так и не узнал о гибели двух судов компании “Харрисон” и шхуны “Эрл оф Лэтом”.