Отдам босса в хорошие руки - Наталья Ручей

Темнота успокаивает, она щедра на фантазии, мне начинает казаться, что меня чуть покачивает на волнах теплого моря. Хотя, возможно, это из-за того, что я начинаю дрожать. Меня мелко потряхивает, и знать бы причину.

— Просто передача энергии, — продолжает вводить меня в курс дела мужчина.

А, ну вот и ответ, у него действительно сильная энергетика.

Неожиданно он отводит руки от моих глаз, но я не успеваю открыть их, потому что ощущаю их уже на своей шее, и издаю жалобный стон, когда его пальцы начинают ловко надавливать на нужные точки.

И тут же поглаживают, чтобы легкая боль не переросла в сильную — цель ведь не в этом. А в том, чтобы снять напряжение с мышц.

Так он говорит.

А его пальцы уже на ключицах — сжимают, надавливают, поглаживают, творят волшебство, из которого нет силы выныривать.

И море…

Вот всем виновато море, которое наступает, окутывает меня своим запахом воли, показывая, что границ нет, они не нужны. Оно так талантливо берет меня в свои путы, что хочется еще чуть продлить этот маленький отдых настоящего сумасшествия, когда ко мне прикасаются пальцы мужчины, а я поддаюсь.

Хочется чуть больше свободы, чуть больше воздуха, чуть больше буйства, но когда пальцы мужчины замирают на плечах и начинают плавно спускаться вниз, чтобы дать мне то, о чем прошу про себя, меня начинает не просто потряхивать. У меня такое чувство, что через меня начинают пропускать электрический ток, и от испуга я открываю глаза, отталкивая, выталкивая из себя волшебство за безопасные грани.

— Спасибо, — говорю так хрипло, что хочется спрятаться, убежать, вернуть все назад, потому что голос меня выдает.

Отстраняюсь от рук, которые и не держат — спокойно соскальзывают. С трудом собираюсь с силами, чтобы что-то сказать, что-то нейтральное, что-то неважное, потому что он ведь решит…

— Не за что, — голос генерального звучит так же спокойно и ровно, как раньше, с холодными нотками отстраненности.

И я медленно остываю, благодаря его за то, что он дал мне эту возможность. За то, что с его стороны не было ничего необычного, а значит, у нас все по-прежнему.

Ровно.

По-деловому.

С четкой границей.

А когда он отходит к окну, я окончательно прихожу в себя, даже усмехаюсь: совсем отвыкла от прикосновений мужчин, подумала всякое.

— Можем продолжить, — говорю я с прежним энтузиазмом.

— На сегодня закончим, — отвечает мужчина, глядя на черные окна. — Собирайтесь — я вас подвезу.

— Да нет, я могу…

— Знаю, что можете, — прерывает он жестко и оборачивается. — Но уже поздно, на улице дождь, вы устали настолько, что только что едва не уснули, а такси придется еще подождать.

— Да, — соглашаюсь я, — уснуть у вас на столе меня не прельщает.

— Тем более, что на ночь я закрываю свой кабинет, — добавляет он, усмехнувшись.

Ну и после таких аргументов, а больше всего — после этой усмешки, которая жирной чертой перечеркивает все, что я успела надумать, конечно же, соглашаюсь. Стараясь не думать о том, чем закончилась наша вчерашняя совместная поездка домой. Вчера было шампанское и вино, я устала, расслабилась и на минуту забылась.

А сегодня все по-другому. Хотя дождь, стучащий в окно, опять расслабляет. Ползет мокрыми змейками, плачет от дворников, которые сметают его, и снова бесстрашно идет в наступление, даже усиливается.

Но лучше бы он выбрал другого противника.

Этот собран, сосредоточен, цепкий взгляд на пустую дорогу. Рассекаются колесами лужи, смахивается безжалостно дождь, покорно в жесткой ладони ведет себя руль. И тихая, прощальная музыка от стихии, которая завтра не оставит после себя и следа…

Борюсь с собой, знаю, что мой дом уже близко, а потом всего на секунду прикрываю глаза — это все массаж, а не я…

Слышу, как притормаживает машина, и во избежание вчерашнего повторения, тут же открываю глаза. И вовремя — мы и правда приехали. К тому же, у меня пиликает вайбер, и не просто так, а с важным сообщением относительно босса. Девушка, которая ему понравилась больше всех, решилась с ним все же увидеться.

— Ух ты, — говорю я радостно, — у вас, кажется завтра свидание. Надеюсь, на этот раз, если пойдет что-то не так, мне не придется расспрашивать девушек, а вы расскажете сами. Хотя, я все же надеюсь, что…

— Может, я лучше покажу, как, по моему мнению, должно все пойти так, как мне хочется? — интересуется генеральный.

Я недоуменно киваю, а потом…

Его пальцы зарываются в мои волосы, заставляя склониться к хозяину, его темные глаза цепляют мои, запрещая ускользнуть, спрятаться за ресницами, а его губы безошибочно находят мои, и…

То, что происходит потом — точно будто во сне и не с нами.

Будто — потому что я понимаю, что это реальность, но она настолько размыта, настолько невероятна, что я запросто в ней теряюсь.

Настолько теряюсь, что забываю: нам просто нельзя…

Нельзя, мы не можем… не можем… тем более, я…

Алла

Запреты сметаются под натиском жестких, уверенных губ, которые не дают времени на раздумья.

Тысячи возражений тонут в той жадности, с которой меня целует мужчина и с которой, неожиданно для себя самой — ему отвечаю я. Мне кажется, я и не дышу вовсе — только хватаю дыхание из его губ, когда он дает мне секундную передышку.

Секундную, больше нельзя, а потом…

Потом снова сминает мои губы, снова меня искушает настолько, что я перестаю понимать, где нахожусь и что делаю. И что позволяю делать с собой.

Жесткие пальцы, которые зарываются в мои волосы, убивая любые следы от прически. Дурманящий запах свободы и моря, который не просто щекочет мне ноздри, а проникает в меня, наполняет собой, заставляет тянуться, чтобы получить еще большую дозу. Легкое царапанье от часов на запястье по шее, выбивающее из меня тихий стон. Горячие ожоги от ладоней, которые тянут вверх юбку, ползут по моему бедру и натыкаются на кромку чулок.

— Твою мать… — разрывает тишину жаркий шепот, который действует на меня курок.

Вздрагиваю.

Выныриваю из странного наваждения.

Но одуматься времени нет. Губы мужчины снова находят мои, и я приникаю плотнее к нему.

Голова идет кругом, перед глазами цветные круги, но я продолжаю кружиться в чувственном танце под музыку из дождя за окном и огня, что бушует в салоне машины.

Время не просто сметается, оно умирает от этого сумасшествия. Границы, условности, реальность — все настолько размыто, что я не понимаю, почему становится еще удобней получать поцелуи. Не понимаю, почему теперь сидеть не только комфортней, а гораздо приятней, а потом руки мужчины обхватывают мои бедра, прижимая сильнее к нему, и меня забрасывает в ад от силы желания, которую чувствую под собой.