Девять вязов - Роберт Брындза

– Кейт, надо поговорить, – сказал он, шлепнув экземпляр «Новостей мира» ей на стол.

– Я пойду вниз настрою проектор, – сказал Тристан, собравшись уходить.

– Нет. Ты останешься. Это касается вас обоих, – отрезал декан, жестом приказывая Тристану сесть. – Видели это?

Он открыл сенсационный разворот, посвященный Кейт и ее участию в деле подражателя Каннибала с Девяти Вязов.

– По выходным я читаю Observer, – холодно сказала Кейт.

– А новости по телевизору вы смотрели?

Столкновение Кейт с репортершей Джэнет Моррисон, сотрудницей местного отделения BBC, все выходные было главной темой новостных передач, и журналисты связали дело Каннибала с Девяти Вязов с последними убийствами, совершенными подражателем.

– Смотрела.

– Вы знаете, это не очень хорошо отражается на репутации нашего факультета… – Он залез в карман и вытащил оттуда ксерокопию визитки Кейт. Он положил ее перед ней. – И это, кстати, тоже. Вы занимаетесь этим прямо из кабинета. У вас на карточке ваш университетский номер телефона и адрес университетской электронной почты.

– Откуда у вас эта карточка? – спросила Кейт.

– Мне дала ее старший инспектор Варя Кэмпбелл, когда ее по ошибке направили в мой кабинет. Ее беспокоит, что вы вмешиваетесь в расследование дела, которое она ведет.

То, что Варя сдала Кейт ее начальнику, было как удар под дых.

– Когда мы разговаривали с ней на прошлой неделе, ее не очень-то это беспокоило, – сказал Тристан. – Мы смогли поделиться с ней информацией по этому делу.

Казалось, Лоренс впервые за это время обратил внимание на Тристана.

– Мы?

– Эмм, мы… – начал Тристан, глядя на Кейт.

– Тристан – мой ассистент, и он также безвозмездно помогал мне в частном порядке, – сказала Кейт, силясь вспомнить детали трудового договора Тристана и надеясь, что она не впутала его в неприятности.

– Боюсь, что мне придется вынести вам официальное предупреждение. Тристан, а твой испытательный срок начнется сначала и продлится еще три месяца.

Тристан открыл было рот, чтобы возразить. Казалось, он был в отчаянии.

– Тристан, ты не оставишь нас на минутку? – Кейт бросила на него выразительный взгляд, и он неохотно вышел из кабинета. Кейт улыбнулась Лоренсу, подошла к шкафу с документами и достала из папки листок. – Вы читали доклад Ассоциации колледжей и университетов за 2011–2012 учебный год? – спросила она.

– Разумеется. А какое…

– Тогда вы знаете, что желающих поступить на мой курс «Криминология и Психология» было пятьсот человек на восемьдесят мест. И вы также должны знать, что в августе, когда весь курс уже заполнен, большей части не попавших на него студентов предлагают на выбор другие курсы по криминалистике и психологии, которые тоже читаю я. Очень много аудиторий заполнено благодаря мне. А сейчас, конечно, в зависимости от того, кто победит на следующих выборах, но это вряд ли будут лейбористы, велика вероятность, что университетское образование подорожает и родители будут еще тщательнее выбирать, куда отправить своих детей, – сказала Кейт.

– Вы угрожаете, что уйдете?

– Нет. Я советую вам отцепиться от меня и от моего персонала. Я хорошо делаю свою работу, так же как и Тристан. Сейчас почти все мои коллеги совмещают вторую работу и научную деятельность.

– А теперь, Кейт, послушайте меня…

– Нет, это вы меня послушайте. Мне бы ужасно не хотелось писать на вас официальную жалобу с обвинением в домогательстве. Я уверена, газетчики будут в восторге от очередной смачной истории. Пресса сейчас особенно рьяно мной интересуется.

Лоренс мгновенно побледнел.

– Да бросьте, Кейт, зачем же вы так! Я просто зашел по дружбе перекинуться словечком. Неофициально.

– Здесь все всегда официально, – сказала Кейт. – И да, испытательный срок Тристана заканчивается сегодня. И если к концу дня он получит сообщение с хорошими новостями из отдела кадров, будет просто чудесно.

Лоренс бросил газету в мусорное ведро и, подойдя к выходу, толкнул дверь. Она не поддалась, и он, разозлившись еще сильнее, толкнул ее снова.

– На себя, – сказала Кейт. Лоренс побагровел, дернул дверь и с силой захлопнул ее за собой.

Кейт надеялась, что она не зашла слишком далеко, но если последние годы и научили ее чему-то, так это тому, что нужно уметь постоять за себя. Она может не нравиться людям, главное – чтобы ее уважали.

Снова раздался стук в дверь, и вошел Тристан. В руках он держал телефон.

– Кейт, это во всех новостях, – сказал он. – Они арестовали человека, связанного с убийствами этого подражателя. Полиция взяла его под стражу.

Он подошел к столу Кейт и показал ей запись, на которой человека в наручниках, c наброшенной на голову курткой заводят в полицейский участок Эксетера. Вокруг – толпа журналистов и зевак, выкрикивающих оскорбления.

– Когда это выложили на BBC? – спросила Кейт, разочарованная тем, что лица арестованного не было видно.

– Час назад. Если мы спустимся вниз в кафе, может, увидим какие-то подробности в выпуске новостей. Сейчас как раз без пяти двенадцать, – сказал Тристан.

Кейт схватила телефон, и они спешно вышли из кабинета.

В трехстах километрах от Эшдина, около Чилтернских холмов, располагался паб «Рука епископа». Это было старинное, крытое соломой здание, полностью выпотрошенное и превращенное в мишленовский гастропаб. Он располагался в одном из самых процветающих и богатых уголков английской провинции и был несомненно достоин внимания.

В этот понедельник парковка перед пабом была забита, а позади здания на траве, рядом со специально построенной взлетно-посадочной площадкой, стоял ряд вертолетов.

Рыжеволосый фанат Питера Конуэя допивал свою пинту в битком набитом баре. Он огляделся по сторонам.

«Горластые клоуны», – подумал он. Молодые, уверенные в себе мужчины, поднабравшись и раскрасневшись, громко выкрикивали что-то в адрес друг друга. Женщины c блестящими глазами, одетые с иголочки, держались кучками и вели себя куда приличнее.

Он ходил в «Руку епископа» уже несколько лет. Сначала он приходил сюда с родителями, еще до того как они переехали в Испанию, а теперь – с братом.

Его брат, ветреный и любвеобильный, долгие годы гонялся за мечтой сделать карьеру в мире музыки, но его постоянно утягивало в круговорот наркотиков и вечеринок.

Он подумал об Эмме Ньюман, и в голове у него всплыла картинка, где она голая лежит на животе, со связанными вместе руками и ногами и заклеенным скотчем ртом. Ее кожа на ощупь была мягкой и нежной, но вкус был непоправимо испорчен наркотиками, буквально сочившимися из ее пор.