Эльфийская сказка - Татьяна Макарова

в ярком фиолетовом плаще с накинутым на голову капюшоном, видневшийся в открытом окне кареты, это тот самый человек.

Примерно через час шествие подошло к концу, вернее к широко распахнутым воротам поместья местного лорда. Еще издали завидев приближающихся гостей, слуги торопливо отворили их, и теперь, выстроившись возле входа в две шеренги, застыли в глубоком поклоне.

Первым в ворота гордо въехал Зенмар, и немного покружив по двору, поднял своего коня на дыбы, чем изрядно перепугал дрожащих слуг. После этого он ловко спешился, и оставив коня на попечение подбежавшего мальчишки, встал возле входных дверей в позе стражника, и с поющим звоном обнажив свой меч, воткнул кончик меча в каменный настил.

Следом за ним в ворота въехала карета. Возница, спрыгнув со своего сидения, быстро передал вожжи слуге и кинулся открывать дверцу кареты. Первым из нее выскочил Эдвард, за ним лениво вылез, окончательно вошедший в роль избалованного господина Ривас. Оба встали с двух сторон и, поддерживая под руки, помогли спуститься Стефану.

Пожилой маг, не спеша, вышагивал по двору, опираясь на красивую, замысловатую трость со сверкающим в лучах солнца золотистым камнем — произведение искусства эльфийского старейшины. Только Стефан знал, что в его руках наспех сплетенная громоздкая поделка рыжего шутника. Единственную ценность в этом посохе представлял закрепленный на его вершине яркий камень, дающий небольшое усиление к магии света.

Позади этих троих также спокойно и уверенно вышагивали два стражника, сурово поглядывая на окружающих и удерживая руки в латных перчатках на своих мечах, висящих сбоку, будто готовые в любой момент кинуться в бой и защищать своего господина.

Только возница остался охранять карету и залез на свое сидение, высокомерно поглядывая с высоты на все еще стоящих в глубоком поклоне слуг лорда.

Важно прошествовав через весь двор, пожилой маг медленно поднялся по ступеням роскошного дворца. Быстро подоспевшие слуги торопливо раскрыли парадные двери, и Стефан в сопровождении свиты прошел в приемный зал.

Претор сидел в центре зала в глубоком резном кресле на небольшом возвышении. Вся обстановка помещения чем-то напоминала подобное место в замке Изука. По всей видимости этот антураж был создан с целью проявить себя в роли достойного преемника графа.

Старик, не снимая капюшона, медленно прошел через весь зал и остановился прямо перед креслом ошалевшего от такой наглости хозяина.

«Не слишком ли ты высоко сидишь, смертный! Твое кресло, кажется, сделано из высокогорного дуба. Не гоже великому правителю восседать на таком дешевом кресле», — тихим голосом, четко выговаривая каждое слово, произнес Стефан. С этими словами, он откинул капюшон и ударил посохом об пол. В тот же миг кресло под Претором ярко вспыхнуло, тот от неожиданности подскочил и отбежал в сторону. Трясясь от страха, он не мог вымолвить и слова. Некоторые из слуг бросились тушить огонь, но маг, резко обернувшись, произнес магические слова и взмахнул посохом. Бежавшие слуги замедлились и застыли в разных неловких позах.

Эдвард и Ривас, как ни в чем не бывало, стояли возле своего господина, и без особого интереса разглядывали оформление приемного зала. Ривас подсчитывал в уме, за сколько можно продать ту или иную вещь, а Эдвард прикидывал, что из этих предметов может пригодиться в хозяйстве. Зенмар и стражники стояли чуть позади и безучастно глядя на происходящее, ожидали приказов.

Стефан оглянулся на Эдварда и попросил его: «Друг мой, прошу, позаботься о том, чтобы нам всем принесли сюда кресла и диванчики. И еще, передай, чтобы из кухни принесли напитки и десерты. Можешь идти».

Эдвард обернулся и скомандовал оставшимся в подвижном состоянии слугам: «Вы слышали, что сказал господин маг? Или желаете, чтобы с вами тоже произошли неприятности?»

Слуги послушно поклонились и кинулись поспешно выполнять указания. Дворецкий остановил одного из них и приказал отвести его лично на кухню. Зенмар кивнул одному из своих стражников, и тот направился сопровождать Эдварда.

Только Ривас со скучающим видом рассматривал картины в золоченых рамах, вазы и статуэтки, как будто происходящее вообще ни как его не касалось. Он по-хозяйски брал один предмет за другим, рассматривал и ставил на место, словно опытный оценщик. Он иногда снисходительно кивал, а иногда брезгливо морщился. Подойдя к одной из картин, парень лениво поковырял ногтем краску и обнаружив под ней другой цветовой слой, презрительно присвистнул.

Претор, которого игнорировали гости, и уже не замечали собственные слуги, решил тихонько задом-задом сбежать из помещения и скрыться. Но в последний момент маг обернулся к нему и, пристально взглянув в глаза, вскинул посох.

Правитель рухнул на колени: «Смилуйся! Пожалуйста, прости меня! Я не знал о твоем могуществе, поэтому позволил себе столь высокомерно поступать. Я отдам тебе все, что ты пожелаешь, только сохрани мне жизнь!»

«Все, что пожелаю? Даже этот дворец и место правителя?» — с иронией спросил Стефан.

Губы правителя задрожали, он потерял дар речи от такой наглости, но страх удерживал его от опрометчивых слов.

В этот момент Ривас, словно очнувшись от изучения обстановки, обратился: «Дядя Стефан, тут есть несколько предметов, имеющих некоторую ценность. Но все же я думаю, что это все не имеет смысла. Нам есть где жить, а этот хлам вы все равно не любите. Лучше у него, — он кивнул в сторону отчаявшегося хозяина, — забрать особняк в столице. За эту милость с вашей стороны он останется тут правителем со всем своим барахлом».

«Что? — забыв обо всем, Претор вскочил на ноги и заверещал, — этот особняк стоит половину всего моего состояния. Я много лет зарабатывал, чтобы выкупить место в центральном районе столицы, а сколько я вложил золота, чтобы мой дом там выглядел достойно!» — закончил он свои слова уже со слезами.

«Ривас, мой мальчик, совсем не зря ты столько времени занимаешься торговлей. Молодец! Ты подал замечательную идею.

Претор, я благодарю тебя за столь чудесный подарок! Я давно собирался обзавестись недвижимостью в столице, ведь когда-то я туда поеду жить. Вот только доделаю здесь все дела.

Да, и в благодарность, я обещаю тебе свое покровительство взамен на твое обещание судить всех людей по справедливости. Если я хоть краем уха услышу, что кто-то из местных снова пропал без вести, или ты осудил кого-то по вымышленному обвинению, то