Принуждение к любви - Александр Звягинцев

Уже по тем выражениям, в которых она описывала происходящее между ней и этим Гаком, можно было понять, сколь разные мы люди и сколь отличаются друг от друга миры и представления, в которых мы обитаем. Но я был одурманен полудетской влюбленностью и ринулся во двор, где обычно толклись, покуривая и попивая пиво, старшеклассники. Гак был там - гоготал вместе с такими же, как он сам, придурками над их идиотскими шуточками…

Я подошел к нему и, не слишком соображая, что делаю и зачем, сказал, задыхаясь, что-то вроде: «Если ты, сука, еще раз…»

Гак с изумлением уставился на меня. Мы никогда не общались и не сталкивались с ним. Но что-то он про меня знал. Потом уже я понял, что это моя любовь рассказывала ему обо мне, и выглядел я в этих рассказах надоедливым дурачком, папа которого большой человек в Генеральной прокуратуре… Кстати, этот факт ей весьма льстил. Но на Гака, что делает ему честь, никак не подействовал. Впрочем, возможно, он просто не представлял себе, что отец мог при желании с ним сделать. Я вообще-то представлял, но как-то весьма расплывчато.

Гак, осмотрев меня с ног до головы, как-то обидно осклабился, поднял руку и потянулся к моему лицу. Медленно и страшно. Его грязная огромная пятерня неотвратимо тянулась к моим глазам… Ни о чем уже не думая, я нырнул под нее и бросился на Гака. Кое-что к тому времени я уже умел, потому что ходил на платные занятия по айкидо, но Гак был слишком здоров и тяжел для меня…

Досталось нам обоим. Помню, мы оба оказались на земле, в крови, Гак, как молотом, долбил меня своим кулачищем по голове, я отбивался, а в какой-то момент поймал его руку и завернул из последних сил так, что он взвыл от боли и на секунду отпустил меня.

Я с трудом встал на четвереньки, потому что подняться на ноги уже не мог, в глазах плавали черные круги. Но и Гак тоже не мог подняться. Мы стояли друг против друга на четвереньках, то ли как два барана, то ли как два козла, ничего не соображая.

Но тут набежали учителя…

И все-таки мне досталось больше, и «Скорая» отвезла меня в больницу - как выяснилось, с сотрясением мозга и закрытым переломом предплечья.

Отец с матерью примчались, когда мне уже наложили гипс. Я видел их, как в тумане, потому что мне сделали обезболивающий укол и я пребывал в состоянии парения и умиления…

Когда ко мне вернулась способность соображать, я, разумеется, тут же стал рисовать себе обольстительные картины нашей предстоящей встречи с любимой девушкой, конечно же, потрясенной моим героизмом.

А еще я представлял себе, как отец скажет мне что-то вроде того, что я, мол, накажу этого ублюдка так, что мало не покажется. А я благородно скажу: не надо, отец, это была честная драка… Так как в больнице мне пришлось провести несколько недель, я представлял себе эту картину в самых разных мизансценах, включая видение Гака, который в ужасе просит меня спасти его от тюрьмы, и любимую девушку, которая стоит рядом и говорит мне: да плюнь ты на него, Валек! Пойдем лучше! И мы с ней уходим прямиком в эмпиреи…

Но отец ничего такого, когда приезжал в больницу, не предлагал. Разговор у нас состоялся только тогда, когда голова моя окрепла и меня выписали домой.

- Ну, и чего ты добился? - жестко спросил отец.

И я, привыкший за время болезни к всеобщему чрезмерному сочувствию, растерялся.

- Ты что, не видел, что он в два раза тяжелее тебя? Если бы он попал в тебя пару раз по-настоящему, изо всей силы, ты мог бы просто умереть, ты понимаешь это? Или ослепнуть, как мне сказал врач. Ты это понимаешь?

Ничего я не понимал.

- Ты, прежде чем лезть в драку, подумай - у тебя шансы-то есть? Ты же не самоубийца. Ну, тебе своей жизни не жалко, ты о матери подумай, обо мне. Запомни - лучше в драки вообще не вступать. Это занятие для дураков, поэтому они их так любят. Умный и сильный сделает все, чтобы боя не было. Вас что, этому в айкидо не учили?

Я ничего не ответил. Но обидно было очень. Однако чуть позже я нашел что сказать.

- А если тебя оскорблять будут, унижать?

- Ты должен запомнить: дурак оскорбить тебя не может. Никогда. Оскорбления дурака - это дерьмо на асфальте. Ты же не лезешь в него руками? Ты просто обходишь его стороной. И потом, кто тебя оскорбил? Этот здоровенный придурок? Да он про тебя знать не знал!

- Он мою девушку оскорбил! - краснея, проговорил я. Этой темы мы с отцом еще никогда не касались.

- Ах, вот оно что! Ну, давай разбираться. Во-первых, почему ты решил, что эта девушка твоя? Я был в школе…

- Зачем? - в отчаянии спросил я. Мысль, что отец был в школе, своим обычным насмешливым взглядом изучал ее!..

- Меня попросил приехать ваш директор. Сам я, кстати, не собирался. Я видел эту девушку. Валя, она не твоя девушка. Она вообще не из тех, за кого стоит драться. Совсем не тот случай. Это как раз с твоим соперником она пара, они как раз стоят друг друга. А тебе между ними делать нечего. Вы с ней разные люди, и никогда ничего серьезного между вами не будет. И не было.

Ужас был в том, что отец был прав, и он высказывал мысли, которые и мне самому приходили в голову, однако я боялся в них всерьез углубиться. И все-таки было страшно обидно. Твои самые тайные мысли, в которых даже боишься себе признаться, выкладывают на всеобщее осмеяние!

- Во-вторых, ты уверен, что он ее тогда оскорбил? - безжалостно продолжал отец. - А я думаю, она тебе просто наврала. С не очень умными женщинами такое часто бывает. И на самом деле ей нравится, когда он тискает ее в углах. А вполне возможно, не только тискает, - безжалостно закончил отец.

Ну, тут я чуть не задохнулся, поняв, что он имеет в виду.

- И в-третьих, то, с чего мы начали. Ты сам полез в драку, не имея шансов победить. Что очевидная глупость. Мало того, ты даже не задумался, что тебе это даст? Кроме сотрясения мозга, ты не получил ничего. В школе мне сказали, что она, эта якобы твоя девушка, с ним как встречалась, так и встречается… Кажется, это так называется.

Тут я, все дни болезни смаковавший упоительные детали нашей встречи с потрясенной моим героизмом подругой, окончательно скис. Отец оказался прав в каждом своем слове. И это сразу выяснилось, как только я вернулся в школу. Мы только посмотрели друг на друга, и стало ясно, что я подставлял свою голову под грязные кулачища Гака вполне напрасно. И сегодня я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что моя красавица давно уже носит удивительную фамилию Гак…

Смешно, конечно, но Разумовская час назад втолковывала мне то же, что отец тогда. Не уверен, что достанет сил, не лезь в драку с большими дядями. Даже если сильно влюблен. Тебе же хуже будет.

[24]