Цыганский барон - Кэт Мартин

— Мы назвали ее Благотворительной христианской школой Баррингтонов. Раньше она называлась Арундейлской школой для бедноты, но после смерти отца мы с Эдмундом решили переименовать ее, чтобы «не дразнить гусей». Когда я уезжала в Лондон, ребята успели многому научиться, и я сгораю от нетерпения узнать, как там идут дела.

Арундейл… Стоило произнести вслух это милое имя, как на душе у Кэтрин стало спокойнее. Если бы только можно было оказаться там прямо сейчас, подальше от Доминика.

— Знаешь, я хочу открыть у себя такую же школу, — признался Гил. — Я бы вполне нашел время для занятий с детьми, Мыс твоим отцом много раз говорили об этом, но, когда его не стало, я решил, что это были лишь разговоры.

— Чудесная мысль, дядя, — воскликнула Кэтрин. — Тебе, конечно, придется потрудиться, найти хороших учителей, уговорить родителей, а это, заверяю тебя, самая трудная задача, но, поверь, результат стоит всех хлопот.

— Мне понадобится твоя помощь.

— Помогу с удовольствием. Мы можем найти учителей прямо здесь, в Лондоне.

Гил улыбнулся.

— Не думаю, что это благородное дело надолго отвлечет нас от поисков подходящей партии для тебя. Мы сыграем свадьбу не дольше, чем через месяц.

Доминик мерил шагами комнату в своем лондонском доме на Ганновер-сквер. Доминик терпеть не мог этот дом, этот кабинет. Он вообще ненавидел все то, что любил отец. А эта комната нравилась старику маркизу больше других. И сейчас в ней, казалось, витал дух усопшего маркиза. Отец с ухмылкой смотрел на Доминика с огромного портрета над черной мраморной каминной полкой.

Прошлой ночью, вернувшись с бала, Доминик пришел сюда, уселся в кресло перед камином и уставился на портрет отца. Доминик надеялся, что эта самодовольная ухмылка, этот презрительный взгляд укрепят его волю, ожесточат сердце.

В этот предрассветный час, когда заветный графин с палинкой, приберегаемой на особый случай, уже опустел, Доминик вспоминал отца, думал о матери, о ее неудавшейся жизни, о том, как жила она, лишенная горячо любимого сына, отнятого жестоким отцом, о ее горьких слезах.

Доминик вспоминал свою безрадостную жизнь в Йоркшире, свою спальню, где проводил он ночи без сна, молча переживая жестокую травлю, незаслуженные наказания учителей. Он помнил, как сильно хотел убежать и не смел, потому что знал, что этим принесет еще больше огорчений матери, Доминик вспоминал о двух месяцах в году, которые ему позволено было проводить с матерью. Как он тогда был счастлив!

Доминик заставлял себя вспоминать, чтобы не думать о Кэтрин, и пил палинку. Увы, после пары часов забытья, когда он уснул в кресле, после ванны и бритья ему стало ясно, что ничего, кроме головной боли, ночные бдения не принесли.

— Он пришел, ваша честь, — доложил слуга. — Пригласить?

— Зови.

В кабинет вошел Мальком. На посетителе был дурно сшитый коричневый фрак. Харвей Мальком нервно теребил шейный платок.

— Вы посылали за мной, ваша честь? — спросил он, вытянувшись перед Грэвенвольдом.

— Да. Я хотел сообщить тебе, чтобы ты отозвал своих никчемных сыщиков. Я нашел ее.

Белесые брови Малькома поползли вверх.

— Здесь?

— Да, она была у нас под носом. Похоже, надо было искать даму среди более знатных особ. Наша леди — графиня.

— Графиня! — выдохнул Мальком.

— Кэтрин Баррингтон, если быть точным — графиня Арундейл. Я хочу знать о ней все, вплоть до того, какой водой она умывается.

— Ну теперь, когда мы знаем, кто она такая, сделать это будет не так уж трудно.

— Надеюсь, вы понимаете, Мальком, что все надо держать в секрете.

— Можете не беспокоиться, милорд. Ваш отец полностью мне доверял. Я вас не подведу.

— Отлично. Надеюсь получить от вас первые сведения не позднее, чем через три дня.

— Этого более чем достаточно.

Едва Мальком ушел, Доминик снова сел в кресло и стал смотреть на портрет.

— Я не дам тебе победить, — сказал он с тихой угрозой. — И пусть Кэтрин выходит замуж за кого-нибудь другого.

Это так, но он должен был узнать о ней правду, чтобы успокоиться и забыть. Как только с этим будет покончено, жизнь вернется в прежнюю колею.

Доминик взглянул на портрет и улыбнулся.

— Сегодня вечером мы приглашены к Соммерсетам, — объявил Эдмунд. — Литчфилд непременно будет там. Они с герцогом близкие друзья.

— Отлично, — откликнулась Кэтрин. — Мне уже так надоел Лондон! И все эти приемы!

Эдмунд состроил недовольную гримасу, но герцог улыбнулся.

— Рад слышать это. Я получил приглашение в Ривенрок, загородный дом Мэйфилдов, на неделю. От города недалеко, зато воздух свежий. Бедняга Эдди скоро сойдет с ума от того, что ему разрешают гулять только в парке за ручку.

— На неделю? — переспросила Кэтрин. — Я надеялась закончить наше… э… дело и вернуться в Арундейл.

— Боюсь, что тебе придется немного подождать. Неужели ты забыла о покушении на твою жизнь? Как я могу позволить тебе вернуться в Арундейл, пока все не уладится?

— Но, дядя, это просто смешно! Того человека могут вообще никогда не найти. И что же, всегда жить в страхе? Пусть все идет, как идет — вы ведь наняли охрану, и в Арундейле меня будут оберегать люди, которым я полностью доверяю.

Герцог нанял для племянницы лучших частных охранников. Они следовали за ней повсюду, а когда она находилась дома, каждый час проверяли, нет ли в саду посторонних. Спальня ее также охранялась, а на окнах были установлены крепкие решетки.

— Те же меры будут приняты и в Арундейле, а затем, когда я выйду замуж, никто, думаю, не посмеет покушаться на мою жизнь.

— Особенно если ты выйдешь замуж за Литчфилда, — вставил Эдмунд. — Он прекрасно владеет шпагой и пистолетом. Он дрался на дуэли два раза и всегда выходил победителем.

— Он никого не убил? — тревожно спросила Кэтрин.

— Насколько я слышал — нет, — язвительно заметил дядя. — Боюсь, победы Литчфилда немного стоят. Говорят, он выбирает соперников скорее по степени владения оружием, вернее по степени отсутствия такого. Я знаю, что никто его не оскорблял, а уж за честь дамы ему бы и в голову не пришло драться.

Кэтрин сделала вид, что не заметила сарказма,

— Видите, дядя, с Литчфилдом мне будет спокойно.

— Тот человек, что украл тебя, скорее всего обычный вор — охотник за тугим кошельком, — заметил Эдмунд. — И он получил за тебя неплохие денежки.

— Если бы это было так, — возразил герцог, — почему бы ему не потребовать выкуп? Тогда он мог бы получить сумму куда более значительную.

— Об этом я не подумал, — признался Эдмунд.

— И кроме того, — продолжал герцог, — почему именно Кэтрин? Разве мало вокруг более легкой добычи? Клянусь, похитителю пришлось немало попотеть, чтобы утащить Кэтрин из дома.