Прыжок самурая - Иосиф Линдер

Если он еще жив, то… Фитин поднялся из кресла и возбужденно заходил по кабинету. Выбор ему предстояло сделать нешуточный. Выходить на наркома с предложением о подключении к операции врага народа, шпиона трех разведок – это же безумие! Но выхода не было. Найти Сана, а следовательно выйти на источники информации в США, можно было только через Плакса.

«Собственно, чем я рискую? – убеждал он себя. – С Лубянки не сбежит… Враг народа? Яше Серебрянскому[3]тоже впаяли „вышку “, Рокоссовский с Бирюзовым по „червонцу“ получили, а сегодня ими дыры затыкают, что в разведке, что на фронте… Времени осталось в обрез, и тут, как говорится, не до жиру. Лаврентий Павлович должен подержать. Наверняка поддержит!» – отбросил Фитин последние сомнения.

Возвратившись к столу, он принялся за составление докладной.

С каждой новой строчкой в нем росла убежденность в собственной правоте. Мысли легко ложились на бумагу. Доводы выстраивались в убедительную цепочку, и, поставив последнюю точку, он незамедлительно связался с Берией. Тот, даже не дослушав доклада, потребовал его к себе.

Нарком сразу принялся за чтение. Уже по первой его реакции Фитин понял, что попал в точку. Пенсне на хищном носу Берии сползло на самый кончик, глаза азартно заблестели.

– Молодец, правильно! Другого выхода нет. Да, надо рисковать! – звучали энергичные реплики. – Вовремя ты его откопал, Павел Михайлович. Это то, что надо! Немедленно подключай к операции. Похоже, работающим в Америке резидентам не удастся подобраться к Гопкинсу так быстро, как нам сейчас надо!

– Да, товарищ нарком! – подтвердил Фитин.

– Слушай, а ты проверял, этот твой Плаксин, Плакс или как его там, он хоть живой? – вдруг усомнился Берия.

– Должен, по крайней мере, по последнему докладу в покойниках не числится.

– Знаю я эти их доклады, – стекляшки пенсне грозно сверкнули, – сколько уже Чичиковых под трибунал отправили, а им все неймется. Ворье проклятое, лишь бы брюхо да карманы себе набить! А, сейчас не о том! Ты, Павел Михайлович, мне этого Плакса хоть из-под земли достань! Но только живым и по возможности здоровым. Он нам нужен для работы.

– Есть, товарищ нарком! Я уже подготовил проекты необходимых распоряжений на это счет.

Фитин достал из папки бумаги. Берия быстро пробежал глазами текст, одобрительно кивнул и поставил внизу короткую подпись.

– Действуй, смело и энергично, – предупредил он, – но не забывай, товарищ Сталин нам доверяет, но и спросит строго.

– Не подведем, Лаврентий Павлович! – прозвучало в ответ.

У себя в кабинете Фитин приказал срочно вызвать майора Крылова и капитана Шевцова. Он не сомневался, эти ребята сделают все, чтобы выполнить поставленную задачу, и при этом не сболтнут лишнего.

Несмотря на то что было далеко за полночь, Шевцов оказался в управлении, а Крылова перехватили у подъезда дома. После короткого инструктажа Фитин вручил им опечатанный сургучом пакет, который предстояло вскрыть на месте, выдал предписание, проездные документы и распорядился вылететь в Архангельск немедленно. Внизу их уже поджидала пофыркивающая прогретым мотором машина.

Крылов приказал водителю:

– Гена, жми на аэродром на всю железку. Времени в обрез!

Прошуршав шинами по выскобленному асфальту внутреннего двора, «эмка» выскользнула из темного зева ворот и, набирая скорость, устремилась за город. В эту ночь фашистская авиация, видимо, взяла тайм-аут, до места они добрались меньше чем за сорок минут. Справа промелькнула сторожевая вышка с часовым, слева – обнесенная земляным валом зенитная батарея, а сразу за ней – заваленное снегом караульное помещение. У полосатого шлагбаума машина остановилась, и водитель нетерпеливо надавил на клаксон. Из сторожевой будки высунулся закутанный по самые глаза часовой.

– Чего пялишься? Запускай! – приоткрыв дверцу «эмки», гаркнул на него капитан.

Часовой взглянул на номера, проверил, как положено, документы, и перекладина шлагбаума быстро поползла вверх. Поднимая облака снежной пыли, машина вынеслась на взлетную полосу. В конце ее гудел, разогревая двигатели, самолет из Особой эскадрильи наркома внутренних дел СССР. У трапа, зябко поеживаясь, топтался начальник аэродрома. Крылов бросил взгляд на часы. Стрелки показывали без десяти пять, пока они не потеряли ни минуты. На ходу выслушав доклад коменданта, офицер по трапу поднялся на борт.

Экипаж в полном составе находился на местах, приборная доска бодро помигивала разноцветными огоньками. Крылов прошел в кабину, поздоровался и спросил у командира:

– Вы готовы?

– Ждем только команды на взлет, – ответил тот.

– Считай, что получил! Но запомни, лейтенант, в случае непредвиденных обстоятельств пакет, что у капитана Шевцова, не вскрывать, а сразу уничтожить!

– Есть! – ответил летчик и уже по-свойски сказал: – Да все будет нормально, товарищ майор! Вот только померзнуть у нас придется…

Последние слова потонули в грохоте двигателя. Рев винтов перешел в визг, от бешеной тряски корпус, казалось, вот-вот рассыплется. Подгоняемый встречным ветром, транспортник быстро набрал скорость и легко оторвался от земли. Тряска скоро перешла в болтанку, машину подбрасывало на воздушных ямах, как щепку в морской волне, и энкавэдэшникам пришлось крепче вцепиться в подлокотники кресел, чтобы ненароком не протаранить лбом стенку. После набора высоты болтанка прекратилась, но здесь их подстерегала другая напасть. Летчик был прав, в салоне было холодно. В спешке они не успели переодеться и теперь страдали от этого. Тонкие шинели совершенно не спасали, а щегольские хромовые сапоги превратились в настоящие пыточные колодки. Пальцы рук и ног немели, слезы, наворачивающиеся на глаза, застывали на щеках ледяными горошинами.

До Архангельска было не менее трех часов лету, и офицеры с ужасом представляли, что их поджидало в конце. В лучшем случае – койка в госпитале, в худшем… Об этом не хотелось даже и думать.