Рассудку вопреки - Миранда Невилл

Помимо этих дел Блейку предстояло написать несколько личных писем, но писать ему было гораздо проще, чем читать. Он мог это делать достаточно быстро, ибо давно уже наловчился писать настолько неразборчиво, что никому в голову не приходило обращать внимание на орфографию или зеркально написанные буквы.

Он быстро нацарапал записку герцогу Летбриджу, который, Блейк в этом почти не сомневался, даже не попытается разобраться в его каракулях. Общительный герцог, как и его супруга, был слишком поглощен своими амурными похождениями.

Пока Блейк писал записку, ему пришло на ум, что, по существу, именно благодаря герцогине Летбридж у него сегодняшним утром такое прекрасное настроение. Ведь если бы не эта дама, он, возможно, до сих пор не женился бы, а нынешнему повороту судьбы он сейчас мог только радоваться.

Черт побери, сегодня он чувствовал себя вполне счастливым, — во всяком случае, настроение у него было гораздо лучше, чем в любой из дней, прошедших после получения известия о болезни отца. Он чувствовал себя успокоившимся, полным сил, энергии и готовым ко всему. После ночи, проведенной с опытной и изобретательной любовницей, подобной Дезире, он обычно чувствовал себя немного утомленным. Ночь любви с восхитительной молодой девушкой, да еще и проведенная в трезвости, позволила ему заснуть счастливым и удовлетворенным.

Боже, как хорошо, что она не мучила его никакими разговорами.

Блейк с удовольствием потянулся и, откинувшись на спинку кресла, блаженно вытянул ноги. «Не очень-то по-герцогски», — подумал он. Впрочем, теперь он стал герцогом, и все, что он ни сделал бы, являлось бы герцогским по определению. Блейк удовлетворенно хмыкнул и прикрыл глаза, наслаждаясь новыми ощущениями, но тут появился Филсон.

— Кто это? — спросил он, отмахнувшись от карточки, лежавшей на серебряном подносе.

— Мистер Джеффри Хантли, ваша светлость.

В одно мгновение все очарование этого утра исчезло.

— Я не хочу его видеть.

Дворецкий смущенно кашлянул:

— Он был очень настойчив, ваша светлость. Я помню, как этот джентльмен вместе с вами приезжал на каникулы из Итона, и подумал, возможно, ваша светлость захочет увидеть старого друга.

Блейк скривился, как от зубной боли: ей-богу, он взорвется, если кто-нибудь еще хоть раз назовет Джеффри его старым другом.

— Пригласите его, — буркнул герцог.

Отца уже не было, а значит, не было особой нужды хранить свою тайну, которую он собирался, но так и не успел поведать герцогу. Тогда отчего же он согласился встретиться с ненавистным Хантли?

Настанет день, когда его перестанет волновать, знает ли мир, что герцог Хэмптон едва владеет грамотой, но сейчас этот день пока не наступил. Ему необходимо утвердиться в нынешнем положении, войти в курс дел и завоевать уважение. К тому же он не хотел, чтобы об этом узнала Минерва, время еще не пришло. Так что придется выяснить, какую новую цену собирается запросить Хантли за свое молчание, и решить, стоит ли на нее соглашаться.

— Привет, Блейк, — воскликнул Джеффри, прошмыгнув мимо дворецкого, который, возмущенно вздернув подбородок, немедленно удалился. — Или теперь я должен к тебе обращаться как к сэру Хэмптону?

Вопиющая бесцеремонность Хантли, как обычно, не знала границ. Только обладая наглостью Джеффри, человек его положения мог обратиться к титулованной особе по имени. К старому герцогу этот нахальный тип, несомненно, обратился бы «ваша светлость». Блейк не придавал особого значения обращению и титулам, однако предпочел бы, чтобы Хантли обратился к нему так, как подобает. Блейк подтянул ноги, но не встал, приняв спокойный и решительный вид, который появлялся у него, когда он садился на лошадь или оказывался на фехтовальной дорожке. Он молча ждал, когда противник продолжит.

Холодный прием, по-видимому, ничуть не обеспокоил Хантли. Блейк так и не предложил ему присесть, поэтому он, оглядевшись в поисках кресла, уселся без приглашения.

— Так теперь ты герцог Хэмптон. В прошлом году я по случаю оказался в Мандевиле на тамошнем сельском празднике, ты ведь ни разу не снизошел до того, чтобы пригласить старого друга. Оказывается, у вас там просто великолепный парк.

Когда-то Блейк искренне сожалел о том, что не может пригласить в гости своего самого близкого школьного друга, поскольку его происхождение оставляло желать лучшего. Теперь он испытывал к нему отвращение, словно Хантли одним лишь своим присутствием замарал это место.

— Ты ведь явился не за тем, чтобы поболтать о достоинствах моего поместья. Давай к делу.

— Ладно. Поговорим обо мне. Ты слышал о дополнительных выборах в Уэстборо? Я проиграл. — Хантли ухмыльнулся с неким уничижительным обаянием, которое люди всегда воспринимали как свидетельство открытости. — Я угрохал на эти чертовы выборы уйму денег, ты же понимаешь. Эти избиратели настоящие прожорливые черти, а уж как охочи до выпивки! Должно быть, опустошили за мой счет запасы целой пивоварни, но, как в конце концов оказалось, им больше пришлось по вкусу пиво другой партии.

Блейк принял скучающий вид.

— Впрочем, Лоутер обещал, что, если я проиграю в Уэстборо, мне подыщут округ попроще, но все же я крепко поиздержался на этих выборах.

— Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, откуда у тебя деньги?

— Я сказал Лоутеру, что мне повезло в картах.

— Повезло?

— Ты намекаешь, что я смошенничал тогда, играя в пикет?

Хантли всегда хорошо умел изобразить обиду. Только с помощью этого умения он добивался включения в команду по крикету или футболу — тем играм, участвовать в которых он не мог в силу своей исключительной неспортивности. Один полный горестного сожаления взгляд, и Блейк уговаривал своих друзей позволить Хантли играть. В те времена подобное покровительство казалось честным обменом.

Только теперь Блейк понимал, что уже тогда Хантли практиковался в вымогательстве.

— Ладно, я готов поверить, что ты играл честно.

— И ты был пьян, Блейк. Ты же не станешь утверждать, будто это я напоил тебя!

Нет Блейк сам был виноват, что напился той ночью.

И возможно, подписал кабальную долговую расписку. Он читал одинаково плохо, независимо от того, был ли он трезв или пьян. Какой смысл было спорить о прошлом.

— Чего ты хочешь?

— Замок Уорфилд. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, не так ли?

— Ты хочешь стать кандидатом от самого маленького округа Англии?

— Я хочу место в парламенте, которое мне ничего не будет стоить. Ты вполне можешь подарить его мне.

— И?

— Это все.

Черта с два, все.

— С какой, собственно, стати я должен так расщедрится.

Блейку хотелось, чтобы Хантли разъяснил свою позицию и тем самым открыл карты.