Неудачная реинкарнация - Владимир Журавлев

— Ну… надо же знать, когда меня ругают!

— Спроси, как будет мама, отец, брат… как что на кухне называется… как уважительно с ним говорить — и что говорить… тогда научит.

— Ты с Акбарсом не ссорься — убьёт! — вдруг всерьёз сказала девочка. — Лучше его держись. Он тебя от старшего Типуна прикроет.

— Убьёт, — рассеянно согласился он. — Да это не страшно… страшно, если я его убью. А туда я уже не раз ходил… а там — тупик! Олька, что делать-то? Не понимаю… Может, есть иной путь?

— Я тебе скажу, что делать! — всерьёз забеспокоилась она. — Домой идти — и на диван! Топай! Я, однако, тебя провожу, а то придёшь куда-нибудь под машину…

Отец оказался почему-то дома. Ольга извинилась ангельским голоском, мило улыбнулась и убежала на своих высоченных каблучках к Алику. Отец невольно проводил её взглядом. Потом безнадёжно уставился на расхристанного сына.

— Мы баловались в школе, и я упал, — вяло пояснил он.

— Игры у вас какие-то бандитские! — возмутился отец. — Это как же вы бегали, что разбился и спереди, и сзади?! У всех дети как дети, один ты… брал бы пример со своей одноклассницы! Опрятная, чистенькая, ходит в школу, чтобы учиться, а после школы, наверно, не носится по улицам, не дерётся, а домой идёт!

— Ага, и фигурка у неё стройненькая! — поддакнул он и побрёл к дивану. — Глаз не отвести, верно? Ты, по крайней мере, не отводил. Взглядом раздевал, оскорблял женщину… а зря! Я же говорил уже: тебе нечем таких купить! Такие гуляют только…

Он замялся, глянул на смущённого отца и, чтоб не рушить его внутренний мир, закончил не так, как думал: — …с отличниками.

* * *

Дребен Хист — честь превыше…

— Куда бы нам засунуть блицштурм? — тоскливо вопросил Хист.

Десятники, подавленные величием звания «эпсаар красная роза», уважительно помалкивали. Хист глянул на них и обозлился.

— Зачем вообще нужны крупные полицейские силы? — рявкнул он. — Только для войны! С собственным народом воевать! Улицы расчищать, когда император едет к любовнице! Ит-тырк… За Ирчу загоню! Пусть разъездами степь перекроют, что ли? Чтоб степняки коров не воровали…

— Э… там же деревенские стадо пасут! — робко намекнул первый десятник.

— Надинька-кружевница заругается? — едко осведомился Хист. — Дожили! Сейчас ещё и мельниковы сыновья припрутся указывать, как полиции службу исполнять? Дожили…

— Хист! — сунулся в дверь мельников сын. — Слушай, ты когда разберёшься с военными, а? Чего они нас на станцию не пускают? Разве это порядок?! Деревня торговлей с городом живёт! Знаешь, как про нас говорят? У деревенских голова разболится, если пару дней на рынок не съездят! А нас то пускают, то не пускают! Как начальник караула вздрючку от Любея получит, так вообще не пускают! Да кто они такие?! Какие-то военные!..

— Э, Хайло, а ты сам ли сюда бегаешь — или посылает кто? — вдруг спросил Хист. — Уж больно умно рассуждаешь, как будто думать умеешь… э?

— Так Кола Гончар же говорит! — простодушно признался здоровяк. — Ты, говорит, орёшь громко, и морда у тебя наглая — тебе и идти к Хисту требовать справедливости! Он, говорит, тебя отовсюду услышит! И батяня то же говорит… да и все говорят, что у меня морда наглая!

— Может, тебе чего и Знобинька подсказывает? — обречённо уточнил Хист. — Э, не отвечай, это я так, мысли вслух… Передай Знобиньке… вот зараза же прицепилась красивая — Гончару передай! Передай, что… прямо сейчас разберёмся! Вот молока попьём и пойдём военных гонять…

— А вы молоко перед этим делом пьёте? — подивился мельников сын, — А зачем? От него же… а, понятно… или не понятно?…

И озадаченный глашатай деревенских интересов исчез.

Хист строго глянул на ухмыляющихся десятников.

— Отправьте вестового к блицштурму! — приказал он. — Пусть командиров подразделений тащит ко мне! Будем составлять план, как военных укоротить.

— Я Гребло пошлю! — тут же решил первый десятник. — После того, как он угрохал их командира, а потом и начальника штаба, его там все опасаются.

— Вестовому станковый арбалет не положен, — напомнил Хист.

— Да он сапогом может! У него такой сапог, что…

И тут засияла проекция от командирской раковины. Хист взглянул и оцепенел. Из синего тумана на него противно уставилась физиономия самого подвизиря! Ранее он его разве что на торжественных выездах мог созерцать… издалека…

— Хист? — неопределённо сказал подвизиря. — Ну-ну… Мне тут доложили… Круто берёшь, мальчик… круто, да… э?

Хист не отозвался, потому что не сразу вышел из ступора. Его молчание почему-то добавило неуверенности в голосе всемогущего главы полицейского ведомства.

— Мои… э… союзнички о подобных нюансах забыли упомянуть, — задумчиво протянул подвизиря, изучая офицера цепким взглядом. — Забыли, да… а ведь блицштурм — мои ребятки, да… Нехорошо получилось, э? Ну-ну… Ну… действуй, Хист, пока что у тебя получается… союзничкам привет передавай, розочка, хе-хе…

Хист моментально помрачнел и наградил подвизиря таким взглядом, что, будь тот рядом, то сразу озаботился бы кольчугой с высоким воротом. Розочками в городских низах звались привокзальные женщины, доведённые до отчаяния безденежьем и согласные за еду исполнять иногда очень затейливые пожелания клиентов, отчего приобрели и кличку, и специфические физиологические отличия… Но подвизиря был в столице и ничего не ощутил из-за несовершенства связи. А потому отключился, даже не поняв, что Хист на полном серьёзе прикидывал успешность рейда блицштурма на столичную резиденцию подвизиря.

— Вот урод! — вдруг сказал третий десятник. — Обязательно унизить надо, да ещё и при подчинённых! Таких убивать надо на месте! Даже если потом самого…

— Честь превыше жизни? — скептически возразил первый десятник. — Это закон степняков, для нас не подходит. Мы жить любим. Так что терпим.

— Я думаю, — медленно сказал Хист. — Я думаю… тут немного длиннее надо… я думаю — моя честь превыше жизни того, кто на неё покушается… да, именно так. Вот так я и думаю. И так и буду поступать!

Народная присказка, удлинившись, потеряла очарование и красоту полуправды, зато приобрела незыблемость и злобную целеустремлённость нового нравственного закона. И это поняли все присутствующие.

— Э… — очень серьёзно сказал первый десятник. — Тогда вот какое дело… дозволь обращаться к тебе просто «командир»? Оно и верно будет, и уважительно. А то у нас все звания как-то погано толкуются, вдруг поймёшь не так…

— Только между своими! — подумав, решил Хист. — Только потому, что у нас спецотряд, спецпоручение!

— И потому что мы все братья через сестру нашу смерть! — хором добавили очень серьёзные десятники.

Санниэре — когда тебя слушают…