Беги, а то заколдую! - Ирина Котова

— Сын мой! — от торжественности тона у Натаниэля ныли зубы. — Исторический день для Вудхаусов. День торжества всех эльфов! Ты — придворный маг. Ты тот, кто овеет славой наш род, чьё имя останется в веках. Я могу умереть спокойно.

— Отец, ты молод даже по человеческим меркам, и проживешь еще пару-тройку сотен лет, — попытался снизить градус пафоса сын. — И вообще, я должен тебе сказать…

— Знаю, всё знаю, сын, — папа опустил длань сыну на плечо. Мама умоляюще посмотрела в глаза, сделала знак — молчи. Натаниэль молча отступил, родители ушли.

Кандидаты ещё несколько мгновений помедлили в одиночестве, стараясь не вслушиваться в рёв трибун, и одновременно открыли дверь, присоединившись к магистру.

— Готовы? — мэтр коротко поприветствовал обоих. Гномка и эльф кивнули и посмотрели друг на друга.

— Удачи тебе, — негромко пожелал Нат.

— У тебя всё получится, — Эби решительно улыбнулась.

Маги вышли за мэтром Корнелиусом на середину арены и остановились. Глашатай, надуваясь от пафоса, рассказал присутствующим, зачем они здесь собрались, магистр объявил, что дуэлянты могут использовать любые заклинания и даже калечить друг друга, но не до состояния умертвил.

— Деритесь честно, — произнёс мэтр ритуальную фразу и отошёл в сторону. Королева взмахнула платком, давая начало поединку. Трибуны взревели и затихли, повинуясь жесту мэтра Корнелиуса. Маги встали в двух десятках шагов друг от друга с опущенными руками. Тишина стояла такая, что было слышно, как перевариваются в животе у мальчишки-поварёнка пирожки, которые он по приказу главного повара королевства отправился разносить зрителям.

Целую минуту Вудхаус и Горни стояли друг напротив друга, глядя в глаза. Лица были спокойными, даже медитативными, как у людей, которым нужно сделать отчаянный шаг. Зрители замерли, парочка чувствительных дам решила даже упасть в обморок, не дожидаясь более драматических событий.

Они ударили одновременно. Арена ахнула.

Эбигейл пошатнулась — ее окутывал вихрь. Бережно и нежно, как драгоценность, он поднял ее наверх, на уровень королевской ложи, будто вознёс на пьедестал, и от ног ее с мелодичным перезвоном посыпались золотые искры. Искры у покрытия арены превратились в задорных поросят, с визгом разбежавшихся к смеющимся зрителям, и ввысь — к самому небу. Это была шутка, понятная только двоим на этой арене.

Эби рассмеялась, глядя на Натаниэля. Он улыбался, стоя на таком же пьедестале, одетый в золотые доспехи и плащ — одежды древних героев, с крыльями, очень похожими на пегасьи, и клинком в руках. У ног его корчилась издыхающая нечисть, такая натуральная, что количество обмороков сильно возросло. А вокруг эльфа, как в толще воды, кружились четверо грудастых русалок, сильными голосами исполняя эльфийский гимн о храбрости воинов.

И сквозь все это визжание, песни, хрипы нежити и смех вдруг четко послышался изумленный голос королевы:

— Что здесь, ради Пряхи, происходит?

Дуэлянты посмотрели друг на друга, улыбнулись, кивнули. Исчезли и нежить, и поросята — а Эби и Нат остались на вихрях и разом повернулись к королевской ложе. Подняли руки. По трибунам пронёсся единодушный выдох удивления.

— Это нападение на королеву?!! — тонким восторженным голосом поинтересовался кто-то из акул пера.

Вудхаус-старший встал, полковник Горни окаменел с зажатой в руке бородой… И тут над стадионом потемнело, с рук магов сорвался огненный фейерверк, очертивший над ареной горные вершины и зеленую долину — и под звуки величественных песен поскакали по ней сияющие прекрасные пегасы — прямо к королевской ложе, и там попарно подходили к королеве, словно в странном танце, и кланялись, и отлетали в стороны, как большие птицы.

Ее величество усмехнулась. Встала и несколько раз с удовольствием хлопнула в ладоши.

И это стало словно спусковым крючком для эмоций толпы. Народ ахал, народ кричал от восторга, глядя на сияющие парусники, плывущие по небу, на огненные цветы, на лик королевы в сияющей короне, на чудных зверей, на звездные дожди и танцующие луны! Королева сидела, откинувшись, с довольной улыбкой, и смотрела почему-то на мэтра Корнелиуса. А когда все закончилось, перевела взгляд на его помощников, стремительно встала и подошла к балюстраде.

— Вы удивили и порадовали меня, мэтр и мэтрис, — прозвучал ее звучный голос, усиленный магическим амулетом. — Но это не то, чего я ожидала от вас. Поэтому объяснитесь!

— Ваше величество! — смело заговорила гномка, тоже усиливая голос. — Я благодарю за честь, которую вы мне оказали, предложив завоевать должность вашего придворного мага в сражении с достойным претендентом. Наше состязание показало мне мои сильные и слабые стороны, но я поняла, что не обладаю достаточной компетенцией для того, чтобы занять эту должность. Мне не превзойти мэтра Корнелиуса. Я прошу вашей милости — разрешите мне служить вашему величеству в качестве мага амулетов. Так я принесу больше пользы короне!

На Горни-отца было страшно смотреть. Весь багровый, с всклокоченными волосами, он со стоном уронил голову на грудь, как смертельно раненный.

— Тогда вы займёте эту должность, Вудхаус, — обратилась Миррей к эльфу.

Лерд Триггвиэль просиял.

— Нет, ваше величество, — решительно и чётко отказался Натаниэль.

Его отец рванул на груди душившую его кружевную сорочку и выпрямился с остекленевшим взглядом.

— Я мог бы сказать о себе всё то же, что и мэтрис Горни. Но это не главное.

— И что же главное? — королева очевидно развлекалась. У мэтра Корнелиуса был отсутствующий вид задумавшегося о своём человека.

— Я не чувствую призвания быть придворным магом. Моя стезя — приносить благо живому, это в моей натуре. Лечить, но не людей, а животных. Они нуждаются в нашей заботе не меньше.

— И что же мне с вами делать? — словно задумчиво проговорила королева, на самом деле провоцируя народ на отклик.

Народ, обожающий в этот момент свою королеву, поднял невообразимый шум. Зрители вопили, стенали и веселились, возмущались и требовали то ли наказать, то ли наградить, и шум стоял такой, что жители столицы, не попавшие на арену, были уверены, будто дуэль состоялась, а видения — это часть испытания, тем более что отблески фотовспышек сияли высоко над ристалищем, как молнии.

Пишущая братия вертелась ужами на горячей сковородке, пытаясь запечатлеть для завтрашних репортажей и главных героев, и реакцию зрителей.

Королева с милостивой улыбкой слушала шум, а затем подняла руку, и огромный стадион затих.

Эби рискнула посмотреть в сторону родителей. Мама казалась на удивление спокойной и цвет лица у неё был обычный. Отец, видно, взял себя в руки, сидел прямо и дым из ноздрей уже не шёл.

Нат тоже повернулся к ложе Вудхаусов. Невозмутимая леди Элинор держала нюхательные соли перед лицом лерда и свободной рукой растирала ему виски. Натаниэль поскорее отвёл глаза.