Герцог ре,Сфорц - Серг Усов

— И что там? — спросила по-настоящему заинтригованная Клемения, заодно удивляясь, что этой болтушке удавалось скрывать от неё такую тайну.

Баронесса Ерон тихо и счастливо засмеялась.

— Он выслужил себе баронство, Клемения! Он теперь барон. В герцогстве Сфорц.

«Вот гады какие! — подумала королева, пока Прила рассказывала об обстоятельствах своего знакомства, — Мало того, что лишили меня своего общества, так ещё и поучаствовали в том, чтобы лишить единственной подруги!»

— Я дам разрешение на твой брак, но…., - королева сделала многозначительную паузу, — Если сюзерен твоего жениха приедет сюда и лично попросит у меня за своего вассала.

К полудню кареты, которые не пустили на территорию дворца, заставили собой практически все подъезды к нему.

Желающих посетить спектакль, о котором целую декаду шумел весь Псков, было столько, что мест не хватило даже в самом большом зале герцогского дворца.

— Уля тебе не простит. Услал нашу девочку на войну, а сам устроил тут развлечение. Да ещё такое!

Гортензия говорила, вроде бы, в шутку, но в голосе её сквозила печаль.

Она сидела в любимом олеговом кресле-качалке, откинув назад прелестную головку.

— Я потом специальный повтор устрою. Для неё одной, — бодро ответил Олег.

Конечно, на его душе, что называется, скребли кошки. И сестру было жаль. Он дал себе очередной зарок, что, как только она вернётся, он перестанет грузить её любыми проблемами, как минимум, на три декады.

Только доделают с ней вместе новую дорогу, идущую через выкупленные им болотистые земли бывших вольных поселений до самых северных границ его герцогства, по направлению к Фесталу, чтобы преодолевать это расстояние не за пять дней, как раньше, а, максимум, за два. Рабы выкладку глиняно-песчаной смеси уже заканчивают.

И рельсы наделают в нужном количестве — чтобы построить узкоколейки, по которым будут гонять дрезины — Трашп кое-какие его подсказки получил, пусть совершенствует свой глендваген. Нужны будут рельсы и для завершения кольцевой конки.

А ещё, Олег вдруг понял, что если он не примет кардинальных мер по отношению к своим хотелкам, то Уля всю свою жизнь только и будет, что строить, воевать и лечить. Без выходных и отпусков.

— О ней думаешь? — угадала Гортензия, — Не переживай сильно. Я пошутила. Уля сильная девочка. Она со всем справится. А как ей дать хоть немного свободы, давай как-нибудь вместе подумаем.

— Договорились, — кивнул Олег, — Как думаешь, там уже все собрались?

— Позовут, — пожала плечами Гортензия.

Зал на втором этаже дворца был переоборудован под зрительный. Понятно, что создать что-то похожее на настоящий театральный зал, такой цели он и не ставил. Но устроить подобие сцены и партера, он подсказал как.

Гортензия и Кара пытали его так, что, в какой-то момент, он решил, что те позовут себе в помощь Нурия, его главного палача.

Олег уже давно перестал шифроваться в отношении своих знаний и возможностей от своих старых друзей, вернее, подруг, но, всё же, своё иномирное происхождение скрывал, хотя и сам не мог объяснить себе причину этого. Приходилось делать вид, что все, что он им говорит по обустройству зрительного зала — это он придумывает на ходу.

При виде Клейна вошедшего в кабинет, Олег уже начал вставать, думая, что пора идти занять почётное место среди зрителей, но оказалось, что тот пришёл немного по другому поводу.

— Торговцы Бимелатус и Бомариус со своими семьями в числе приглашённых. Но к ним прибыли вчера вечером трое их компаньонов из Фларгии. Просят допустить их тоже. Ждут перед входом во дворец. Обещают мест лишних не занимать. Разместятся вместе с компаньонами. Разрешите? — Клейн вопросительно посмотрел на герцога.

— И такую чепуху должен я лично решать, Клейн?

— Простите, господин герцог, но дело это новое, сами понимаете. Пока без вас никак, — невозмутимо поклонился министр Двора.

Гортензия звонко рассмеялась.

— Поменьше придумывай нового, меньше проблем себе создашь, — сказала она, но потом приняла серьёзный вид, — Это я опять шучу.

В этот момент и пришёл дежурный секретарь доложить, что к началу спектакля всё готово, ждут только герцога.

— Ладно, скажи пусть проведут. Постоят на ногах за задними рядами.

Завершающую сцену Ромео и Джульетты, касающуюся короткого расследования смерти влюблённых и примирения семей Монтекки и Капулетти, Олег помнил с трудом. Поэтому, в его варианте этой бессмертной трагедии, последней сценкой был тот момент, когда обнаружившая своего любимого мёртвым Джульетта, находит новое место его кинжалу не в ножнах, а в своём теле. В общем, все умерли.

Да и так, для публики этого мира, чьи вкусы Олег уже успел узнать было даже лучше.

Он не уставал удивляться тому, как в одних и тех же людях уживается сентиментальная жалость и жестокость. Сочуствие к всяким вымышленным страдальцам с жадным и весёлым интересом к кровавым публичным пыткам и казням.

У Олега ещё была надежда на барона Орвина, отца предавшего Улю Венка и лучшего из командиров пехотных полков Женка, который, как Олегу рассказала сплетница Веда, узнавшая об этом от своей подруги, такой же сплетницы, баронессы Ульфы Чепин, был вынужден выкупить самые дорогие места себе, жене и дочери, после тяжёлого скандала с ними обоими. Герцог понадеялся, что патологическая жадность барона Орвина, не даст ему наслаждаться спектаклем, и что, всё время премьеры, он будет занят только подсчётом убытков.

Но даже этим надеждам не суждено было сбыться. Этот жмот, при виде покончившей с собой Джульетты, рыдал, как младенец.

— Это прекрасно, — прошептала Олегу на ухо, сидевшая рядом с ним баронесса Пален.

— Ты то чего плачешь? Ты же это всё много раз на репетициях видела? — спросил он её.

Гортензия только махнула рукой, подтвердив подозрения Олега, что тут новации с продвижением искусства необходимо продвигать крайне осторожно. Чтобы не получилось, как с корью, истребившей индейцев целыми племенами.

Но, вообще-то, это был не просто ошеломляющий успех. Это был триумф.

А одну из главных ролей играла та самая девочка, магиня-слабосилок, которая, при каждой их встрече, в школе или в госпитале, смотрела на него глазами влюблённой дурашки.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы купаться в лучах славы, когда её все поздравляли и трясли, она пыталась поймать его взгляд. Олег еле сдержался, чтобы не сплюнуть. Вот уж кого, а ещё влюблённой малолетки ему только и не хватало.

«Олег, ведь я тогда моложе, я лучше, кажется, была. И я любила вас; и что же? Что в сердце вашем я нашла? Какой ответ? Одну суровость. Не правда ль? Вам была не новость смиренной девочки любовь?»