Армагеддон. 1453 - Крис Хамфрис

Мгновение прошло. Что-то сильно ударило Ахмеда в лоб, и он упал. Древко выпало; он катился назад, вниз, сбивая людей, которые сшибали следующих, пока не упал на землю. Ахмед лежал и смотрел, как пламя отражается в натекающей луже крови. Он видел, как лужу накрыла тень; кто-то нагнулся к нему, кричал, но Ахмед не разбирал слов. Потом он почувствовал руки: просунули в подмышки, одна под головой, потащили. Он начал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, по скользкой земле. Остановка была неожиданной, его вытошнило, и в этот момент вернулся звук.

– Вставай, дурак! Вставай! Или ты умрешь!

Рашид колотил его, кричал в ухо. Ахмед поднял взгляд и увидел, как люди торопливо перелезают через первую стену, низкую со стороны города. Он подбежал, упал на нее, перекатился и рухнул в месиво грязи и вязанок дерева. Ров. Хватаясь за грязные стенки, Ахмед выкарабкался наверх. Ворота вала широко открыты. В них не было той давки, которую он видел перед началом атаки.

Вперед шли люди, воины в доспехах, кольчугах и шлемах, с большими круглыми щитами и копьями, поднятыми к небу. Ахмеда оттащили с их пути, отволокли к основанию деревянной стены.

У него закрывались глаза. Но он еще успел увидеть знакомое лицо. На нем был один глаз, и этот глаз сиял от удовольствия.

– Ну-ну, деревенский парень… Ты дели, тут уж не ошибешься.

Фарук вытянул руку в традиционном жесте, отгоняющем безумие. Потом опустил ее Ахмеду на плечо.

– И все же, как только мы тебя немного почистим, не сомневаюсь, наш султан будет рад тебя видеть. И наградить. Наградить нас всех. – Одинокий глаз прищурился, рука похлопала по плечу. – Ибо все мы товарищи, верно? Гази Аллаха, хвала ему, да? – Он с улыбкой встал. – И потому мы все разделим награду султана; так будет правильно.

Он отошел. Ахмеду хотелось разобраться, что же ему сказали. Но он почувствовал, что больше не может бодрствовать, даже когда ему на лицо плеснули холодной воды, даже когда начали обтирать лицо грубой тряпкой.

Забвение нашло его. И Ахмед с благодарностью погрузился в него.

20 апреля: две недели осады

Первым их увидел грек над Золотыми воротами. Один из нескольких, поставленных там, на самой южной оконечности материковой стены, одаренных зоркостью. Он не следил, как остальной гарнизон, за массой турок в двух сотнях шагов отсюда, за валом. Его долг на все дежурство – смотреть на море, на горизонт. Хотя это было и необязательно, ему посоветовали молиться.

Что он в некотором смысле и сделал, когда впервые заметил их. «Христовы волосатые яйца», – пробормотал дозорный, протирая глаза; должно быть, в них попала пылинка. Он прикрыл лицо ладонью, чтобы заслониться от солнца, прошедшего уже полпути по небу. Блики на воде, морские птицы, стая дельфинов – все это уже заставляло его тянуться к веревке колокола. Однажды он даже возбужденно дернул ее, но остановился, сообразив, что видит одинокий косой парус – всего лишь турок, идущий в Босфор.

На этот раз он подождет. Лучше убедиться, чтобы не стать мишенью насмешек товарищей. Даже когда размытое пятнышко превратилось в четыре отчетливые точки, даже когда увидел не треугольные, как у большинства турецких судов, а квадратные паруса, дозорный не стал тянуть за веревку и кричать. Но начал молиться – в этот раз по-настоящему. И даже когда уже был уверен, он глубоко вздохнул, закрыл глаза и только потом взялся за веревку. На мгновение дозорный оказался единственным в городе, кто видел их избавление, и это знание наполнило его невероятной энергией.

Колокол ударил громко. Но топот шагов по лестнице призвал его голос, его слова.

– Паруса! – закричал дозорный. – Паруса на западе, и на них крест Христа.

На площадку вбежал командир.

– Сколько судов?

– Четыре, господин, насколько я вижу. Но за ними могут идти другие.

– Значит, пока четыре… – Офицер обернулся к двум мужчинам, только что выскочившим на площадку, оба в сапогах со шпорами. – Скачите – один к Командиру, другой к императору. Скажите: идут четыре судна, за ними могут быть еще. – Он повернулся к Зоркому Человеку: – Продолжай звонить, брат. Скоро каждый колокол в городе будет вызванивать эти чудесные вести.

Подбегали новые люди, и офицер продолжал рассылать их: пеших – по стене, конных – в город. Должно быть, они выкрикивали новости на бегу, поскольку не успел устало замереть первый колокол, как его песню подхватил другой, на соседней церкви Святого Диомеда. Следом забили колокола Студийского монастыря Святого Иоанна, потом монастыря Гастрия и далее, лесным пожаром, что скачет с дерева на дерево. Этот звон отличался от аларума, который предупреждал о нападении и призывал защитников на стены. Он возвещал радостную весть, которую город не слышал уже много недель.

Феон, показывающий документы своему повелителю, услышал его ровно перед тем, как в императорскую палату пропустили запыхавшегося посланца. Едва тот выпалил новости, Константин приказал принести его сапоги и плащ.

– Они пойдут к бону. Нужно убедиться, что заграждение готовы убрать. Поскакали.

София, перебиравшая скудные припасы на лотке торговца на Ипподроме, услышала волну колоколов и дождалась, когда она пронесется над головой и ударит в собор Святой Софии, чей глубокий голос присоединился и заглушил все прочие. Посланца, проскакавшего по овалу Ипподрома, окружили и не выпускали, пока он не рявкнул свои вести. Новости рябью пробежали по всей толпе.

– Мама, что случилось? – спросил Такос, глядя на бегущих, улыбающихся людей.

София обняла разом сына и дочь:

– Подходит флот. Наверное, на помощь городу. Пошли!

Она повела детей туда, куда стремились все, – на холм к сияющему куполу Айя-Ирины, одной из самых высоких точек города.

Сын уперся.

– Но я хочу пойти тренироваться с пращой, вместе с Ари, – сказал он, держа в руке веревочное оружие, которое раздавали всем мальчишкам старше семи.

– Возможно, она тебе не понадобится, – сказала София, потом добавила, увидев, как мальчик надулся: – Ты же захочешь поприветствовать наших спасителей, правда? Мы почти всё оттуда увидим.

Сын уже более охотно пошел за ней. Они вышли достаточно рано и могли рассчитывать на хорошее место на вершине.

* * *

Зоркие люди были не только среди греков. На берегу Мраморного моря с той же целью стояли турки. Только высота башен позволяла защитникам первыми заметить корабли.

Колокола разбудили Мехмеда, отдыхавшего после долгой ночи разгула со своим фаворитом Раду. Младший Дракула тихо похрапывал рядом с диваном, когда султан услышал стук копыт у палатки и выкрикнутые новости. Он так торопился, что уже оделся сам, продолжая громко звать слуг, когда в шатер вошел офицер стражи.

– Я слышал, – сказал султан, застегивая пояс с мечом и набрасывая длинный плащ. – Отправь самого быстрого гонца к Балтоглу. Скажи ему готовить флот. Скажи ему не отплывать, пока я не поговорю с ним. Я прибуду следом за гонцом. Иди!