В любви и на войне - Лиз Тренау

Марта не поняла, как он сможет управлять автомобилем одной рукой при его увечье. Но была и другая проблема. Она открыла ладонь и потерла палец о палец. «Сколько это будет стоить?»

– Не беспокойтесь. Не думаю, что Фредди нужны деньги. Возможно, только на топливо.

Марта покачала головой, не понимая.

– Для машины, – снова попыталась объяснить Руби. – Бензин.

На немецком это слово звучало так же. Слава богу, это действительно может произойти. Марта улыбнулась, протянув руку. Они обменялись коротким напряженным рукопожатием – и в этот момент их взгляды встретились. Светло-карие глаза англичанки таили в себе глубокую печаль, которую Марта заметила еще в их первую встречу. Конечно, как и все они, девушка наверняка приехала сюда потому, что потеряла кого-то близкого. Мужа, брата, отца или любимого?

Чувствуя тепло другой женщины, Марта отчаянно хотела расспросить ее, выразить сочувствие, утешить в ее горе. Она ощутила всплеск того сильного материнского желания отдать все что угодно, лишь бы унять боль своего ребенка.

Руби улыбнулась в ответ, и печаль улетучилась в тот же миг – в миг взаимной дружбы и понимания, которые словно смыли все языковые барьеры и межнациональную вражду. «Она из тех, кто выжил, – подумала Марта. – Она найдет свое счастье в будущем, как и мы все. Мы переживем это и найдем свое счастье, если не будем забывать проявлять человеколюбие».

– Хорошо, тогда до завтра, – сказала Руби спустя мгновение.

Марта снова поблагодарила ее, попрощалась, закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. Голова кружилась от облегчения.

– Мам, что это все значит? – прошептал Отто.

– Она поможет нам добраться до Лангемарка.

– На могилу Генриха?

– На могилу Генриха. Наконец-то.

– Как? Кто нас отвезет?

– Какая разница, Отто? По крайней мере, мы туда доберемся.

– Я слышал, как она упомянула какого-то Фредди. Тот англичанин из бара с жуткими глазами?

– Не говори ерунды! При чем тут его глаза? Я уверена – то, что она организует, будет абсолютно безопасным.

– Только не с ним, ведь он ведет машину одной рукой.

– Ради бога, Отто, давай просто подождем и посмотрим, – сорвалась она. – Мы едем. Наконец-то. Это самое главное.

Она тяжело села на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Через несколько минут к ней подошел Отто и, сев рядом, положил голову ей на плечо. Интимность этого побуждения застала ее врасплох: он всегда упорно избегал любого физического контакта с матерью! Она притянула его к себе:

– Что случилось, мой милый?

– Я боюсь, мама.

– Чего, мой мальчик? – Она повернулась и взяла его лицо в ладони. Она не была удивлена, что Отто напуган, – после всех сегодняшних событий! Она ожидала, что он скажет, что боится ужасных жителей этого города или того, что их повезет на машине однорукий водитель. С этим она сможет справиться. Но то, что он сказал, потрясло ее до глубины души.

– Боюсь, что придется прожить всю оставшуюся жизнь.

– Что ты имеешь в виду? Теперь мы живем в мире, и у тебя впереди много интересного.

– Без брата.

У нее на глазах снова выступили слезы, она горевала о судьбе как своего оставшегося в живых сына, так и погибшего. Она была так сосредоточена на заботах о путешествии, о том, чтобы найти способ добраться до могилы, что действительно не задумывалась о том, как это может повлиять на Отто.

– Ты боишься увидеть могилу брата?

Он кивнул.

– Я тоже, мой дорогой. Но это то, что мы должны сделать, разве ты не понимаешь? Чтобы мы могли сказать ему, что любим его. И попрощаться как полагается.

– Я не хочу прощаться. – Его голос дрогнул. – Я боюсь узнать, по-настоящему узнать, что он уже не вернется. Что он ушел навсегда.

Она пыталась подобрать слова, но не смогла. Все, на что она могла надеяться, – это то, что, увидев могилу, они с Отто смогут научиться жить дальше без Генриха.

В вестибюле отеля «Тишина» Сесиль Вермюлен взяла деревянный молоточек и ударила в гонг, висевший в раме у стойки регистрации. Пять быстрых ударов по латунному диску, покрытому неглубокими вмятинами, последовавших один за другим, разнеслись по всему отелю вибрирующим, гулким звуком, способным разбудить гостей во всех уголках гостиницы. Она предпочитала, чтобы клиенты приходили к обеду организованно: не все сразу – это породило бы суматоху на кухне, – но и не опаздывали, ведь блюда могли испортиться, и тогда ее тяжелый труд пропадал впустую.

Страшно гордая «своим» (как она считала) отелем, Сесиль выросла в квартире над некогда располагавшимся тут кафе и еще до войны помогала переоборудовать комнаты над ним в номера гостиницы. И теперь она была полна решимости превратить эту гостиницу в главный пункт назначения для паломников, посещающих близлежащие кладбища и поля сражений. Они с Морисом должны быстро сколотить приличное состояние, в этом она была уверена.

Элис сидела в своем номере, закутавшись в одеяло, прямо из бутылки пила бренди, который она купила в подарок семье Джулии, и ругала себя за то, что совсем расклеилась.

Она ведь знала, что Сэм мертв, не так ли? Иначе он бы давно уже вернулся домой. И телеграмма лишь подтвердила это. Она добилась того, что намеревалась сделать, отправляясь сюда. Все, что им нужно, – это фотография, чтобы подтвердить его личность, и уже скоро она выяснит, где он похоронен. Тогда она сможет пойти на его могилу, сказать ему, что она любит его, объяснить, как виновата, что позволила ему уйти, и наконец успокоиться.

Но почему-то это никак не утешало. Услышав звук гонга, девушка вдруг осознала, что очень голодна, ведь завтрак она пропустила. Размотав одеяло, она встала и пошла к умывальнику, чтобы ополоснуть лицо и руки. Умывшись, она сначала улыбнулась, потом нахмурилась, глядя на свое отражение в зеркале. Оба выражения напомнили ей о Сэме – так всегда было раньше и всегда будет впредь. У них с братом очень много семейного сходства. «Ты – часть меня, – прошептала она своему отражению. – Ты будешь со мной до конца моей жизни».

Она вздрогнула. «Что тебе сейчас нужно, так это сытный обед и веселая компания».

Руби не ответила на стук в дверь, поэтому Элис отправилась в бар. Там никого не оказалось. Она постояла в дверях, рассматривая зал. Никого. И когда она уже смирилась с тем, что обедает одна, услышала визг тормозов.

– Элис? – Даниэль выглядел невероятно лихо за рулем своего ржавого зеленого купе. – Поедешь со мной в Лилль? Мне нужно доставить несколько заказов.

– Лилль? Это же за много миль отсюда! – Она чувствовала, что не готова снова встретиться с ним, особенно после сегодняшних новых обстоятельств. Для этого придется натянуть маску невозмутимости, придется быть очаровательной, остроумной Элис, которую он ожидал видеть.