Путь темных - Наталья Евгеньевна Разбаева

Витек долго смотрел вслед всаднице, а затем присел на выщербленные ступеньки и предался грустным размышлениям.

"Все происходящее кажется мне крайне подозрительным. Когда-то я все это уже видел, только при других обстоятельствах. Много жертв, какой-то оттенок неумолимой жестокости, прослеживающийся в их смертях, все умершие – не простые эльфы. Я узнаю этот почерк. Алых цветков один раз подобным образом уже свергали. Неужели все повторяется? Но этого просто не может быть! Я знаю только одного темного эльфа с таким изощренным умом. Но я уверен в его бездействии! Хотя… уже не уверен. Кажется, Лэмар нашел выход из лавандинской тюрьмы. Ах, хитрец! Только попадись мне еще раз в руки, я шанса не упущу. До сих пор жалею, что тебя оставили в живых. Ах, Элебрут, Элебрут… Ты был милосерден к врагам и безжалостен к друзьям. Тебе от этого уже все равно, а вот мне приходится расплачиваться за твои ошибки. Ладно, чего уж теперь жалеть. Я заплачу. Да так, что мало не покажется. Только ошибись, Лэмар, и ты пожалеешь, что встал у меня поперек дороги. Мы оба темные. Мы стоим друг друга. Ты играешь жизнями других, и я умею ими играть. Благо нам обоим не впервой делать высокие ставки".

Мстительная кривая усмешка исказила губы Витека. Таким страшным и злым его лица еще никто не видел. В этот момент он больше всего был похож на прежнего темного, которым когда-то был.

Тем временем, его ученик тоже нашел для себя местечко на ступеньках возле одного из обвалившихся входов в Развалины. В отличие от учителя, он был не один. Расстелив на еще сырой от прошедшего утром ливня земле чей-то дырявый плащ, на нем расположилась уже знакомая нам троица разбойников: Венсан, Ариадна и Ник. Они самозабвенно играли в карты на деньги. Унылый вид расстроенного Эруаля совсем не мешал им веселиться. Разбойники отчаивались, ругались, хохотали, как сумасшедшие, прощали друг другу какие-то долги и тут же влезали в новые… Эруаль смотрел на них чуть ли не со слезами на глазах. Они были ровесниками. Но эти трое казались такими по-юношески восторженными, беспечными, совсем не знающими жизни. Тогда как младший принц Лавандины чувствовал, что за какие-то пару дней прожил всю свою жизнь от начала и до конца. Призрак брата неотступно преследовал его воображение, образ постоянно стоял перед глазами. Принц ни на минуту не мог забыть, как Феликс летит в огонь и сгорает в нем. Крик брата до сих пор звенел в его ушах.

– Папа… – невольно сорвалось с губ Эруаля. – Зачем ты так поступил с ним? Со мной, с Витеком? Неужели все мы это заслужили? О боги! Я прошу вас, если вы уготовили мне так много столь болезненных утрат, пошлите мне быструю смерть! Лучше умереть молодым, чем жить с такими ранами на сердце.

– Эй, принц! – отвлек его от печальных мыслей веселый крик Ариадны. – Есть мелочь? Одолжи немного до первого богача!

И девушка заливисто рассмеялась, видимо, порадовавшись собственной удачной шутке.

Эруаль машинально полез в карман плаща, забыв, что когда-то он принадлежал Витеку. Вместе с горсткой монет он вытащил оттуда смятый в комок лист бумаги. Кинув монеты Ариадне, младший принц Лавандины, думая, что держит в руках старый, никому не нужный черновик какого-нибудь приказа, развернул бумагу. Увидев первые строки написанного, он уже не смог оторвать взгляда. Казалось, принц прочитал записку за пару секунд, перепрыгивая через строчки и забывая дочитывать слова до конца. То, что он узнал, повергло его в ступор.

– Нет… Только не это, – чувствуя, как немеют губы, прошептал Эруаль. – Витек сказал бы мне! Он не мог промолчать!

Прямо на глазах у удивленных разбойников молодой эльф вскочил на ноги и ни с того ни с сего бросился в глубь Развалин. Впрочем, они пребывали в недоумении недолго. Дружно повертев пальцем у виска, трое друзей продолжили игру.

А Эруаль мчался по коридорам Развалин, разыскивая Витека. Он чуть ли не сбивал с ног встречных разбойников и, забывая слова извинения, бросался к ним с единственным вопросом: не видели ли они его учителя? Кто-то все-таки подсказал ему, где можно найти оказавшегося практически неуловимым черноволосого эльфа, и принц, заметив, наконец, сидящего на лестнице возле одного из выходов учителя, кинулся к нему. Услышав шаги за спиной, Витек обернулся и поднялся навстречу своему ученику. Тот остановился прямо напротив него, пытаясь отдышаться. Витек почти сразу заметил в судорожно сжатых пальцах ученика скомканный лист бумаги, и ему не составило труда обо всем догадаться.

– Ты читал это? – взглядом указав на бумажный комок, спросил черноволосый эльф с присущим ему хладнокровием. Одновременно с этим он тревожно подумал: "Черт побери! Не смог я его уберечь от очередного нервного срыва".

– Это правда?! – севшим, с нотками намечающейся истерики голосом то ли спросил, то ли воскликнул Эруаль.

Витек видел глаза своего ученика и видел в них мольбу, тщетную просьбу ответить "нет". Но Витек больше не хотел лгать.

– Это правда, – жестоко подтвердил он. – Вчера твой отец покончил с собой. Я не сказал тебе, боялся твоей реакции. Но ты и сам все узнал раньше времени.

– Как вы могли!.. – только и смог обронить младший принц Лавандины, без сил прислоняясь к одной из колонн.

Из его безвольных рук выпала проклятая прощальная записка короля Элебрута. Тоска и боль, сильная и тупая, просто разрывали принцу грудь, пытаясь вырваться на волю в страшном крике безысходности. Но Эруаль крепко сцепил зубы и молчал. Вчера он достаточно плакал и кричал. Хватит! Больше никто не увидит его слез.

– Почему тогда вы уехали? – неожиданно тихо спросил Эруаль каким-то глухим надтреснутым голосом.

– Что? – удивленно преломив бровь, переспросил Витек. Ему показалось, что он не понял вопроса.

– Почему вы уехали из Лавандины?! – сорвавшись на истерический крик, спросил Эруаль, пораженный тем спокойствием и равнодушием, с которыми наставник отнесся к смертям двух дорогих ему эльфов. – Ведь отец просил вас помочь Элспету! Почему вы бросили его?!

– Глупец! Неужели ты не понимаешь, что ты сейчас нуждаешься в моей помощи больше, чем кто бы то ни было! – голос Витека прозвучал резко и зло. Он всегда огрызался, когда на него пытались кричать и сыпать упреками.

– И где же она, ваша помощь? Вы только и делаете, что молчите! И избегаете моего общества!

– А что мне еще делать? Рыдать вместе с тобой?

– Помогите мне вернуть душевный покой! Я не могу так жить! Мне больно! Мне плохо! Мне невыносимо! Учитель, я нуждаюсь в вас!

– Ты правда хочешь