Война за ведьмино наследство - Маргарита Блинова

— Подтверждаю, — наблюдавший за скандалом Холд поднял руку.

Магия не позволяла ему переступить через защитную линию из праха демона, но, увы и ах, ничто не запрещало ему наслаждаться разборками, стоя в дверях. Позади широкоплечего бригадира маячил Трикс и какой-то помятый телом и духом Вовс.

Погодите-ка, Вовс?

Я ткнула в его сторону метлой и взорвалась:

— Только не говори, что ты тоже теперь живешь здесь.

Мужчины переглянулись. Хотя, чего это я? Мужчиной можно было назвать только бригадира, с большой натяжкой Трикса, а вот длинный и худой Вовс в эту категорию ну никак не попадал.

— Успокойся, — как-то подозрительно мягко попросил Теодор, — Вовс здесь не живет, у него денег не хватит заплатить за два месяца сразу.

Вовс обиженно засопел, подтверждая, что хотел вписаться, да не вышло.

— Он здесь прячется.

— От кого?

На ум почему-то сразу пришла мысль о городской мафии, барыгах, шулерах и других представителей организованной преступности, которым товарищ детства случайно перешел дорожку.

— От орка, — хмыкнул призрак.

— От профессора Урпалаки, — уязвленно поправил друг детства.

Час от часу не легче.

На чердаке повисла продолжительная пауза. Я пыталась осмыслить новости. Холд с трудом подавлял смех. Зашуганный призраком Трикс торжествовал, глядя на потирающего зад хомяка. Вовс таращил на меня большие и невинные глаза. Такие большие и такие невинные, вот так бы размахнуться метлой и…

От греха подальше сунула метлу под мышку и полезла вниз.

— Значит, так, — командовала в процессе. — Сейчас спускаемся на кухню, и ты подробно мне обо всем рассказываешь. И говоря «подробно», я хочу знать не только детали конфликта, но и обоснование, почему я, дорогой друг, не должна тебя прибить.

Вовс понурил плечи, развернулся и медленно побрел вниз. Трикс, не собиравшийся пропускать веселье, последовал за ним. Холд остался стоять в проходе.

— Какая соблазнительно-грозная киса, — выразительно поигрывая бровями, шепнул он, когда мы поравнялись.

— Извращенец и пошляк, — припечатала в ответ и, перепрыгивая через три ступеньки, побежала к себе избавляться от мерзкого костюма.

Уже на кухне, сидя с кружкой чая и с голодным обожанием взирая на тарелку с булочками, я слушала витиеватый рассказ друга.

Его можно было бы уместить в одно предложение: «Профессор Урпалаки прознал, что меня приняли в университет, затаил обиду и теперь караулит возле дверей общежития, вооруженный семейным дрыном для разборок», но это же Вовс.

Приятель со скорбным видом помешивал ложечкой в чашке и не уставал разглагольствовать:

— Мной уже не единожды предпринимались попытки осмысления природы вражды. Почему порой столь развитые сущности не вспоминают о парадоксальной возможности преодолевания вражды в акте принятия конечности своего бытия и отказа от полного знания о мире? Почему им не кажется очевидным, что данный акт выступает одновременно моментом рождения субъекта как чистой воли к форме, обеспечивающей осмысленность и целостность мира? А ведь тем самым субъект осмысляется в качестве «живой границы», устанавливающей баланс вражды и любви в уникальном событии бытия…

— Так, философ недоученный, — не вынесла моя душа его стенаний. — Вечно я тебе у себя прятаться не позволю, поэтому найди в себе мужество и поговори с орком, пока не стало поздно.

Еще никогда прежде я не сталкивалась с мужской солидарностью, которая в первом часу ночи решительно подняла голову и вперилась в меня осуждающим взглядом.

«Смерти его хочешь?» — укорял Холд.

«Орк его в тонкий блин раскатает», — качал головой Трикс.

«Я еще не осознал всю бренность бытия, чтобы позорно скончаться молодым», — резюмировал Вовс.

— Я сказала нет, — рявкнула так, что задрожали новенькие стекла в рамах.

Встала и пошла за пирожками. Есть хотелось безумно.

Пирожок с вареньем отчасти примирил меня с наличием третьего мужчины в доме. Это если не считать Рекса, призрака и сорванцов господина Заленваха. И все бы хорошо, но за спиной зашептались:

— И давно Итка такая нервная? — спросил Вовс.

— А она бывает спокойной?

— Холд, я все слышу, — рявкнула, громыхая грязной посудой.

Вот ведь свиньи. Поели и скинули все в раковину.

Схватив губку, я бросилась намыливать кухонную утварь, старательно игнорируя мужской совет. Новоиспеченные жильцы и нарисовавшийся беженец чинно пили чай, но вслух говорить опасались, предпочитая общаться знаками, подмигиваниями и фырканьем.

Чистая сковорода отправилась в сушилку, зато на дне обнаружилась чья-то грязная чашка и приборы.

Ну это уже беспредел какой-то. Я им вообще кто? Посудомойка с встроенным механизмом ворчания?

Нет, так дело не пойдет. Завтра же вывешу график дежурства.

Чистая чашка шлепнулась в сушилку. Громко хлопнула дверца. Приборы со звоном вонзились в специальный стакан. Я зло засопела и принялась чистить дно раковины.

Паразиты. Неряхи. Засранцы.

— Мужики, а может, мы просто скинемся Итаре на мозгоправа? — с трудом разобрала придушенный шепот Вовса.

— Что? — возмутилась я, резко разворачиваясь и грозно осматривая сплоченные мужские ряды.

— Пирожки, говорю, вкусные. Дай еще, — расплылся в фальшивой улыбке друг детства.

Я обернулась за тарелкой, но пока несла к столу пригоревшие яства, то долбанулась мизинцем о ножку стула.

— Ы-ы-ы. Твою же… — взвыла я.

Кинув тарелку на стол, схватила ушибленную конечность и принялась скакать на месте.

— Я в деле, — прошептал Трикс.

Окончательно психанув, я вылетела из кухни и побежала к себе.

Рекс обнаружился в кровати.

Видимо, мой уход на мистерию запустил в нем механизм гнездования. Что говорите? Коты не строят гнезда? Так то нормальные рыси, а не мой отъевшийся на домашних щах котик, мнящий себя служебной собакой. (1f101)

Воспользовавшись отсутствием в доме хозяйки, единственной, кто способен найти на него управу, пушистик пробежался по комнатам и стащил в спальню все доступные одеяла. Соорудив огромную лежанку, Рекс умаялся и теперь бессовестно дрых, перегородив немаленькой тушкой всю кровать.

«Ты ж мой хороший.» — мысленно умилилась я, залезла в кресло с ногами, не забыв прихватить очередной томик из серии «Вампир и Институтку», и приготовилась ждать.

О, этот сладкий миг возмездия. 

Мужской совет на кухне затянулся до двух часов ночи, я даже нервно ерзать начала. Серьезно, ну что можно обсуждать так долго?