Брачные узы - Тесса Дэр

– Он человек верный, но… Я думаю, он на меня в обиде за что-то. Не знаю как, но я его глубоко ранила. Возможно, моя ложь никак не отразилась на тебе или на нашей семье, но она причинила боль Логану. Я не понимаю, как наивные письма шестнадцатилетней девочки могли оказать на него такое сильное влияние, но мне бы очень хотелось все исправить. Знать бы только, как.

Даже предложив ему свою любовь, она не растопила лед. Что еще она могла ему дать? Мэдди опустила глаза.

– У меня внутри все переворачивается, и я чувствую себя абсолютно беспомощной.

– У меня на этот случай есть лекарство.

Мэдди брезгливо поморщилась. Ох уж эти фирменные рецепты от тети Теи!

– Знаешь, тетя Тея, раз уж у нас сегодня такой день, скажу начистоту. Я не думаю, что смогу сейчас проглотить хоть каплю твоего…

– Не трать слов. Вот оно – мое лекарство. – И тетя Тея крепко ее обняла. От Теи пахло, как от аптекарского прилавка, всеми косметическими средствами сразу, но объятия ее от этого не стали менее искренними и теплыми. К тому времени, как они разомкнули объятия, на глаза у Мэдди выступили слезы.

– Ты любима, моя девочка, – сказала тетя Тея, взяв ее за щеки. – Тебя всегда любили. Как только ты сама в это поверишь, все само собой прояснится.

Логан старался держаться от нее на расстоянии. Это было непросто, но он понимал, что навязчивостью ничего от нее не добьется. Мэдди могла уехать со дня на день, а он так и не придумал, как ее отговорить. Он мог лишь надеяться, что время или, возможно, угроза опубликовать ее письма, заставят ее передумать.

Он хватался за эту надежду как за соломинку, но он воочию убедился, как эфемерна его надежда, когда накануне Белтейна застал ее в столовой среди нескольких дюжин ящиков и коробок. Стол был завален фарфором, серебром, скатертями, салфетками, подсвечниками. Еще он заметил на столе чайники, кочергу, свечи и банку со специями.

– Вы готовитесь к чаепитию? – с сарказмом поинтересовался Логан.

– Нет. Я готовлю приданое для мужчины.

– Приданое?

Мэдди насупила брови.

– У мужчины бывает приданое? Я, честно говоря, не знаю. Но это не имеет значения. Когда люди вселяются в новый дом, им нужно иметь самое необходимое.

– А разве в замке все это не нужно?

– Теперь уже нет. – Мэдди бережно заворачивала в солому кувшин для умывания.

– Я еду домой, в Лондон. Я буду жить со своей семьей. Кто-то должен всем этим пользоваться.

Логан стиснул зубы. Она говорила об отъезде спокойно и просто, как о деле давно решенном. Она не только замок бросала, она и его, Логана, бросала. Мэдди обошла вокруг стола, считая стопки с ложками. Логан, чуть приотстав, шел следом.

– Мне тоже полагается прощальный подарок? – спросил он, как ему казалось, словно невзначай, а на самом деле раздраженно и с обидой. – Может, мне столик какой-нибудь перепадет и пара подсвечников?

– Вообще-то, для вас у меня припасено нечто иное.

– Правда? И что же?

Ее темные глаза удерживали его взгляд.

– Вот это.

– Что, ложки?

– Нет, это – она чуть склонила голову набок, возведя взгляд к лепному потолку. – Земля. Замок. Все это.

Логан уставился на нее, как баран на новые ворота.

– Мэдди, не может быть, чтобы вы…

– Все уже сделано. – Мэдди взяла конверт, лежащий на стопке накрахмаленного столового белья. – Я скопировала документы, удостоверяющие мои права на собственность, только вместо своего имени вписала ваше имя. Бекки и Каллум поставили подписи как свидетели. Я думаю, к сегодняшнему вечеру все в замке уже будут в курсе этой новости. – Мэдди протянула ему конверт. – Ленер – ваш.

Логан взял конверт в руки. Он не знал, что сказать, и лишь смотрел на него во все глаза.

– Насчет той сделки, что вы предложили… Я не выполнил своих обязательств.

– По правде говоря, Логан, Ленер мне не принадлежит. И никогда не принадлежал. Мне не пришлось трудиться, чтобы его получить. И земля эта меня не влечет. Этот замок, эта земля принадлежат Шотландии и тем людям, чьи предки таскали голыми руками камни, из которых строился этот замок. И я не могу представить себе лучшего попечителя этой земли, чем вы, Логан.

– Мне не нужны подачки. Ни от вас, ни от кого другого. Я всегда отрабатывал все, что имел и имею.

– О, мне это известно. И я также знаю, что, принимая от меня этот дар, вы испытываете неловкость. Но отчасти ради этого все затеяно. Мне приятно наблюдать, как вы корчитесь, словно уж на сковородке. И я чувствую себя победительницей. Своего рода.

И ей шла эта роль – роль победительницы.

– Так… когда вы уезжаете? – спросил Логан.

– Завтра. Я планирую остаться на ночь, разумеется. И я полюбуюсь сегодняшним праздничным костром. Мы все много трудились, готовясь к этому празднику. Даже если я больше не хозяйка замка и даже если я не ваша невеста или там жена, я хочу отметить Белтейн здесь.

– Я тоже хочу, чтобы вы были здесь.

«Я хочу, чтобы ты всегда была со мной».

Слова вертелись у него на языке, но он так и не произнес их. Слишком поздно. И потому бессмысленно. Отдав ему замок, она лишила его последней возможности выторговать у нее что-нибудь. Все, что он мог ей предложить, она уже отвергла. Другой мужчина, возможно, не имея ничего другого, предложил бы ей свое сердце. Или даже мечту. Но Логан разучился мечтать. И, заглядывая в себя, он не находил ничего, кроме холода и пустоты.

Логан поднял конверт.

– Спасибо вам за это, – сказал он.

Мэдди кивнула.

– Для меня было честью познакомиться с вами, Логан. Думаю, вы поймете, если я не буду писать.

Мэдди нашла неожиданное удовольствие в исполнении роли хозяйки праздника. Как оказалось, эта роль дается ей намного лучше, чем роль гостьи. Она все время была при деле: заботилась о том, чтобы на столе не истощались запасы эля, чтобы все время подносили новые блюда. Она всегда могла под благовидным предлогом укрыться на кухне, когда чувствовала опасные симптомы. И, самое главное, находясь в постоянных трудах и заботах, Мэдди почти не вспоминала о капитане Маккензи. Пару раз он прошел мимо нее, и они обменялись сдержанными кивками, но она не стала останавливаться, чтобы поболтать.

Очень даже может быть, что им так и не придется поговорить до ее отъезда, а уехать она собиралась рано утром. Впрочем, может, оно и к лучшему. Что еще они могут друг другу сказать?

День клонился к вечеру, и праздник из замка выкатился на улицу. Теперь средоточием праздника стала вершина самого высокого в округе холма, откуда открывался потрясающий вид на окрестности и, главное, на озеро.