Мой лучший враг - Эли Фрей

– Сколько же у тебя парней? – удивлялись девчонки.

– Это мои друзья, – отвечала я.

– Познакомь нас!

И я дала девчонкам телефоны мальчишек. И они стали им писать и звонить. Серега потом возмущено кричал мне в трубку:

– Эй! Ты что, наши телефоны всей больнице раздала? Нам каждые пять минут звонят… Это не клево, Томас, запредельно не клево…

Я смеялась.

Пролежала в больнице две недели. Мама с дядей Костей приехали за мной на машине.

Дома я посмотрела в большое зеркало: впалые щеки, бледная кожа.

В этот же день вечером ко мне пришли мальчишки. Вид у них был похуже, чем у меня. Синяки, шишки, ссадины на лбу. Антон и Ромка хромали.

– Что с вами? – удивилась я.

– А ты как думаешь? – улыбнулся Серега.

– Стас?

– Кто ж еще! Он нам тут без тебя устроил жаркие денечки! Тебя не было, и он на нас здорово оторвался. Смотри!

Серега задрал футболку. На боку и спине красовался синяк размером с футбольный мяч.

– Ничего себе! – присвистнула я. Мне хотелось расспросить их об этом поподробней, но когда я стала задавать вопросы, они лишь отмахнулись.

– Давайте фильмы озвучивать! – бодро выкрикнул Серега. Мы поудобней устроились на диване и включили телевизор. Там шла какая-то драма. Быстро распределили роли. Действие фильма происходило в прачечной. В кадр вошли мужчина и женщина. Мужчина держал в руках корзину с бельем.

– Девушка, вы не видели мою бабушку? – стал озвучивать Ромка за мужчину. – Я обещал ей передать Серегины запредельно грязные носки.

– Да, я видела ее. Давайте сюда носки, я передам, – Антон стал озвучивать за девушку. После этих слов мужчина на экране поставил корзину на пол, подошел к стиральной машине и достал из нее белье.

– Ой, вы знаете, носков не оказалось, – продолжил Антон. – Зато здесь есть Серегины перпендикулярные трусы и потная футболка. Подойдет?

Мы прыснули со смеху. Я искоса смотрела на мальчишек, пыталась понять их. Вроде бы они смеялись, казались беззаботными… Но что-то происходило у них внутри. От меня не укрылось, что Рома теперь все время держал пальцы сжатыми в кулаки. У Антона дергалось нижнее веко, а в Серегиных глазах я видела такую тоску и боль, которую не смогли скрыть даже его притворная улыбка до ушей и бодрый веселый голос.

Я отсиживалась дома еще несколько дней. Много занималась – мне нужно было догнать одноклассников по всем предметам.

На следующий день я пошла в школу. На физике и химии меня вызвали к доске – отрабатывать пропуски. На удивление, отвечала я неплохо и честно заработала две четверки. Несколько раз встречала в коридоре Стаса – но он делал вид, что меня не замечает. Я обрадовалась – может быть, теперь так будет всегда? Он просто оставит меня в покое. Но я не верила в чудеса.

Ромка заболел, сидел дома. В один из будних дней он позвал нас к себе в гости. Мы пришли к нему после школы.

– Только идите с другой стороны дома, – объяснял он по телефону. – В окно залезете. А то батя спит на кушетке в коридоре. Будет ругаться, если вы его разбудите.

В окно так в окно. Мы подошли к двухэтажному старому дому, штукатурка во многих местах обвалилась, обнажая сгнившие деревянные балки. Квартира Ромки была на первом этаже. Мы подошли к окну. Постучались. Ромка тут же открыл.

– Залезайте, – сказал он нам.

Мы по очереди забрались внутрь и оказались в Ромкиной комнате. Мебель простая, потертая. На полу – красный «советский» ковер. Комната мне понравилась. Минимум мебели, просторное светлое помещение.

– Кажется, батя проснулся, – испуганно сказал нам Ромка. Мы прислушались. За дверью послышались тяжелые шаги и сочные харчки.

– Сына! – раздался громоподобный рев. – Сына, иди жрать лапшу!

Открылась дверь. На пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Он был похож на зэка. Лысая голова, все руки в татуировках. Про Роминого батю ходили легенды. Наконец-то я его увидела.

– О, сына, к тебе друганы пришли, – он улыбнулся нам. – А ну все марш жрать лапшу!

Мы гуськом поплелись на кухню. Ромин отец плюхнул перед нами тарелки с бульоном, в котором плавала разваренная лапша и кусочки морковки.

Сели за стол.

– Пап, мне не хочется есть, – заныл Рома. – Температура… Ничего не хочется.

– А ну давай жри лапшу, – гаркнул отец. – Не будешь жрать – в жопу залью. А вы что зырите? – рявкнул он на нас. – Вам тоже залить?

– Нет, мы сами справимся, – Серега схватил ложку и стал бойко ею грести. Я последовала его примеру.

Ромкин батя сидел вместе с нами. Окидывал прищуренным взглядом тех, кто на секунду переставал грести и отставлял «весло» в сторону. Мы ели молча. Он ковырялся вилкой в зубах и красочным матом поведывал нам о текущей политической ситуации в стране.

– Пап, мы доели. Мы в комнату пойдем, – тихо сказал Рома после того, как мы опустошили тарелки. У Ромки был такой вид, будто лапша сейчас полезет у него из ушей.

– Тарелки оставьте, батя помоет, – сказал его отец. Мы ушли в комнату.

– У тебя клевый батя, – сказала я.

– А то! – Ромка гордо улыбнулся.

Ромка лег на кровать – плохо себя чувствовал. А мы стали дурачиться – повытаскивали из шкафа всю одежду – там, помимо Ромкиной, висела одежда его отца – и стали напяливать ее на себя. Я надела рыбацкие сапоги и шляпу с москитной сеткой. Серега нацепил длинное кожаное пальто.

– Ты в нем на чекиста похож, – хихикнул Ромка, лежа в кровати. – А его еще мой дед носил.

Антон надел старые тренировочные штаны и натянул их до самого подбородка.

– Лови аксессуар завершить образ! – Рома порылся в тумбочке и достал старые очки. И кинул в Антона. Антон надел их.

Мы покатились со смеху.

Потом включили музыку и стали танцевать в своих нарядах. Ромка снимал видео.

Мы устали и совсем запарились. Разделись, плюхнулись к Роме на кровать.

– Ну что, очередная встреча клуба девственников объявляется открытой? – спросил Ромка и взял в руки тетрадь.

Я хихикнула. Это очередная игра мальчишек. Каждую неделю они считали, сколько раз они переглянулись со случайными девушками на улице, сколько раз заговорили с ними и сколько раз было случайных эротических касаний. Результаты тщательно записывались в специальную тетрадь. Подводились итоги за неделю и месяц. На мой взгляд, было неразумно вести подобную статистику по неделям, потому что мальчишки обычно выдавали нулевые результаты.

– Антон, улыбок-переглядок? – спросил Рома.

– Две.

– Ну ты монстр! Серег?