Ошибка "2012". Новая игра - Феликс Разумовский

— Что нам партизаны… — Эрик поправил на поясе драконий ус. — Дорогая, я думаю, тебе пойдёт полевая форма штандартенфюрера…

Он вывел «Цундапп» из блиндажа и завёл двигатель. Надёжный, с зажиганием от магнето, тот ожил мгновенно. Густо ударил сизый выхлоп, ярко вспыхнула фара…

Если верить карте — а ей, вне всякого сомнения, верить было можно, — буквально в сотне метров пролегала заросшая грунтовка, по которой последний раз ездили ещё при царе. Туда можно будет выкатить мотоцикл на руках, а потом…

И в это время с миром что-то случилось. Небо взорвалось жутким, свистящим, стонущим рёвом, раскололось, истекая огнём, и начало падать наземь.

Это из-за леса, где были позиции русских, ударили знаменитые «Катюши».

Там, куда обрушивался их удар, переставали существовать целые полки, а случайно уцелевшие солдаты седели, оставались заиками, сходили с ума. Кто видел, тот подтвердит, а кто не видел, тому и представлять незачем. Всё равно ничего даже отдалённо подобного не сумеете вообразить.

Страшная огненная стена бушевала пока ещё далеко в стороне, но Хильда и Эрик разом лишились рассудка. Эрик вжался лицом в руль и крутанул газ, Хильда боком упала в коляску, «Цундапп» взревел — неслышимо за вселенским громом «Катюш» — и рванулся неведомо куда, сметая кусты…

Хотелось обернуться пылинкой, ничтожным муравьём, забиться в щёлку, заткнуть уши, зажмурить глаза… Где-то совсем рядом громыхало и ухало, обжигало огнём, вспарывало ночной перламутр железными красками смерти. Резко пахло дымом, землёй, гибелью, раскалённым металлом…

А потом всё кончилось. Так же внезапно, как и началось. Небо раздумало рушиться и стало возвращаться на место, и ветер залатал огненные трещины в тверди мутными полосами дыма.

Эрик поднял голову, выругался, не услышав собственного голоса, похлопал Хильду по плечу.

— Ты как?..

Та что-то прохрипела в ответ.

— Меч… — не сразу разобрал Эрик. А когда разобрал, похолодел. Меч остался в блиндаже, среди вещей, которыми они собирались навьючить мотоцикл. Эрик оглянулся. Горка, в склоне которой была устроена база, была ещё видна из низинки, куда они скатились вместе с «Цундаппом». Только узнать её теперь было непросто. Там догорали расщеплённые, переломанные деревья. А на месте блиндажа виднелся завал, напоминавший могильный курган. От него валил густой дым.

— Что ни делается, всё к лучшему, — неожиданно спокойно проговорила Хильда. — По крайней мере, теперь он никуда от нас уже не денется. Мы ещё вернёмся. Время у нас есть…

Осторожно работая газом, они выволокли порыкивающий «Цундапп» на лесную дорогу, по которой последний раз ездили при царе…

— Как только доберёмся до наших, — отдышавшись, сказал Эрик фон Кройц, — сразу дадим знать Гансу. Пусть без промедления готовит на швейцарской границе окно…

Ганс — это Ганс Опопельбаум, подопытный из секретного проекта «Новая жизнь». Вора-медвежатника призвали в СС для открывания неподатливых еврейских сейфов, но вскоре поняли, что погорячились. Тогда перед неуправляемым Гансом встал вопрос: или восточный фронт, или алтарь науки. Главным жрецом при том алтаре был Эрик фон Кройц, а работа по созданию супергероя велась на базе германского эпоса о вервольфах, опытов Махараля[154] и секретных материалов НКВД, переданных в рейх во время советско-германской дружбы. Повезло Гансу Опопельбауму или нет, вопрос спорный, но в конце концов из всех добровольцев остался в живых только он. Теперь бывшего вора считали ценнейшим экземпляром, живым свидетельством триумфа германской научной мысли. Его навещал Гиммлер, с ним здоровался за руку фюрер… В общем, Гансу ничего не стоило организовать на границе не то что окно — хоть ворота. И он не подведёт, всё сделает. Просто потому, раз в три месяца ему необходима инъекция, а шприц держит в руках штандартенфюрер фон Кройц…

Но оказалось, что о швейцарской границе думать было пока ещё рано. Кто-то хочет в рай, да не пускают грехи. А вот фон Кройцев не пропустила дорога, русская лесная дорога, последний остаток старинного подъездного пути к Терминалу.

Едва проехали поворот, как под колёсами «Цундаппа» сработала мина. Взрыв был страшен. Тяжко содрогнулась земля, и к небу взлетели останки ни в чём не повинного мотоцикла. Добротная машина приняла на себя всю силу взрыва — Хильда и Эрик почти не пострадали. Они лежали на обочине дороги помятые и бездыханные, но живые, одежда на обоих висела тлеющими лохмотьями.

Скоро из леса не торопясь вышли партизаны. Один был матёрый бородатый мужик, одетый не по-летнему — в ватник и папаху. Второй был подросток в пиджачишке, фуражке с эмблемой ФЗУ и немецких, не по размеру, офицерских сапогах.

— Ты только глянь, товарищ Малофеев, — наклонился парень над Хильдой. — Ну до чего живучая немчура. Такую бабу из пушки не возьмёшь. Эх, надо было удвоить заряд…

Товарищ Малофеев перевернул Эрика, посмотрел в лицо и неожиданно помрачнел.

— Ты, Гриня, вот чего… Мину на сорок первой версте помнишь? Ну, где поворот на гестапо?

— Как же не помнить, очень даже, — шмыгнул курносым носом Гриня. — Я её пока пёр, чуть не помер. Вроде фашистки этой, здорова… А чо?

— А через плечо? Не горячо? — снова поставил его на место товарищ Малофеев. Вытащил кисет с горлодёром и принялся неспешно сворачивать исполинскую, не козью — слоновью ножку. — Давай-ка вали туда, проверь взрыватель. А я тут с фашистами сам погутарю. По-свойски…

— А, как всегда, — с уважением глянул на него Гриня. — Есть проверить взрыватель! Разрешите выполнять?

Сдвинул на затылок фуражку, лихо поправил ППШ и мигом, пыля подошвами, исчез. Как видно, ему было не впервой.

«Да нет, не как всегда, — так и не закурил Малофеевтут особый случай…» Достал фляжку, встряхнул и, наклонившись к лицу Эрика, принялся вливать тому в рот огненную жидкость.

— Ну всё, хорош прохлаждаться. Разлёгся тут. Не курорт!

— А? Что? — Фон Кройц вздрогнул, закашлялся, тяжело вздохнул и, разлепив ресницы, окончательно пришёл в себя. — Вы?.. Вы, уважаемый старший партнёр? Вы?

— А, признал, значит. Не забыл, — крякнул удовлетворённо Малофеев. — Стало быть, должон помнить, как мы с Ляксандрой-то свет Ярославичем тебя предупреждали. Ну тогда, после Чудского… Говорили мы тебе, чтобы больше не приходил, а? Говорили?.. А ты, пёс, опять за своё? Мало что сам припёрся, так ещё ведьму свою приволок… Ну, теперь не обижайся.

С этими словами Малофеев нагнулся и сорвал с пояса Эрика бесценный талисман. Всё, мол, поносил, хватит. Обойдёшься.