Джон - Вероника Мелан

– Просто коснись меня, – в голосе водителя послышалось раздражение.

– Взять… за палец?

– За любой. За запястье – мне все равно.

Это фильм ужасов. Психологический триллер и драма в одном флаконе, и она – Касинская Яна – в главной роли. В последней в своей жизни роли.

– Ты потом… отпустишь?

Вот так и становятся жалкими, канючащими, попрошайками. Молят сначала о жизни, а после о легкой смерти, ползают на коленях, размазывают сопли по полу и по чужим ботинкам.

– Выполняй. Я не намерен просидеть здесь всю ночь.

Но почему он не коснется ее сам? Запрет у него в мозгах? Чертов фетишист…

Ее дрожащая рука нехотя протянулась в сторону водителя и хлопнула того по запястью – легко, невесомо, вскользь.

– Еще раз.

И вновь ее рука коснулась его светлых волос – мягких, почти сливающихся с кожей.

– Возьмись за него! – прорычали зло, и она взялась. Кожа, как кожа – теплая, нормальная, человеческая – в чем подвох?

А подвох однозначно в чем-то был, потому что теперь незнакомец смотрел на нее иначе – не то растерянно, не то зло, не то изумленно – она даже не могла понять, как именно.

– Что?

– Ты что-нибудь чувствуешь?

– Что… чувствуешь?

Теперь, наверное, все зависело от правильного ответа, да? Если он верный – шаг к выходу, если нет – еще один лоскут кожи прочь…

– Что-нибудь необычное?

– Я… не знаю…

– Чувствуй. Говори.

– Я… не знаю!

– Думай!

Все, она пропала.

– Ничего! Ничего я не чувствую! Я не знаю, что должна чувствовать, не знаю, слышишь? И отпусти меня уже, отпусти. Пожалуйста! Не убивай, не мучай, просто отпусти!

И она расплакалась совсем как в детстве – некрасиво, с ревом, с искривленным ртом и соплями над верхней губой. И не поверила, когда сквозь собственные рыдания вдруг услышала тихий щелчок центрального замка.

– Иди.

– Да?

Плач прервался; ее руки тряслись, а глаза блестели, как у полоумной плюшевой игрушки.

– Иди. Пока я не передумал.

И она вывалилась из Мерседеса прямо на бетонный пол. Что-то потерялось, выкатилось из сумочки, но Яне было наплевать – не чувствуя ни ступней, ни коленей, ни собственного тела – то будто стало невесомым и набитым гагачьим пухом, – она неслась туда, где виднелся шлагбаум, тоннель, а за ним лоскут ночного неба.

Свобода!

Кажется, она порвала штаны, которые купила всего неделю назад. Плевать.

Свобода!

И сломала каблук.

К черту…

А так же два ногтя.

Два ногтя? Да какая разница – она осталась жива. Жива-жива-жива! Обезумевшая от страха, ополоумевшая от нервного напряжения, но целая. Ц-Е-Л-А-Я!

Шум улицы – гул проехавшего мимо такси, лай собаки, ворчание бомжа у мусорного бака – все это показалось ей райской музыкой.

– А Джона-то нет! С самого утра – не пришел он!

– Но-но, ты не сильно радуйся – Дрейка тоже нет, – жуя йогурт, ответила я в трубку довольному снайперу, – наверное, вызвал его к себе, чтобы что-то совместно монтировать на далеких Уровнях. Смотри, придет еще.

– Ничего не знаю! У меня сегодня один план на весь день – Ани. Сходим с ней по магазинам, доедем до ближайшего леса, постреляем, выгуляем Барта, воздухом подышим.

– Отличные планы. А если Джон вернется?

– Он начало занятия уже пропустил, за остальное я не в ответе.

Вот чудик с косичкой. Хотя, его тоже можно понять – такой редкий в последнее время выходной – конечно, хочется провести его с любимым человеком.

Я вздохнула и поставила на стол пустой пластиковый стаканчик – я бы тоже провела его с любимым человеком, если бы этот человек с утра не уведомил о том, что наше занятие переносится на завтра, не оставил ценных указаний в виде «читать, читать и еще раз читать», а после не исчез из окна утреннего чата.

Печалька.

Но Эльконто был бодр и весел – хоть кому-то повезло.

– А ты что делать будешь?

– Грызть гранит науки.

– Зачем… грызть? В нем тоже кальций?

– Это выражение такое – означает «учиться».

– Ди, куда тебе еще учиться? Станешь умнее Дрейка, он закомплексует…

– Ну, на это мне понадобится не один мульон лет.

В динамике сотового Эльконто давился от смеха. Катались по комнате и растворялись в ворохе сверкающих искр Смешарики – с утра подсмотрели сей трюк по телевизору в обзоре новых видеоигр и теперь ответственно тренировались в его исполнении. Разогнавшись по ковру в воздухе исчезал то один пушистик, то другой, то несколько разом – красиво. Совершенно, на мой взгляд, бесполезно, но красиво. И, по-моему, наши питомцы уже всерьез подумывали о том, чтобы начать клянчить для себя игровую приставку – мы с Клэр силились оттянуть этот момент как можно дальше во времени – не хватало еще, чтобы дом окончательно превратился в детский сад с орущими вокруг джойстиков Фуриями. Купишь такую игрушку, и начнут кататься по этажам не меховые яйца, а «Супер-марио», Кинг-Конги, машинки, танчики и покемоны. И тогда наступит полный хаос и дурдом.

А пока тишина и относительно спокойно – Клэр в магазине, Михайло спит в кресле, Ганька, закинув лапу на подлокотник, рядом с ним. Шуршали за окном нежащиеся в солнечном свете деревья – их макушки уже начали золотиться; нападали на ковер рядом с камином и осенние листья с картины – романтично, знакомо, уютно.

– Ладно, пойду я почитаю. Беги уже. Хорошего вам дня с Ани!

Мы с Дэйном распрощались.

«В основе всего лежит мысль. За мыслью следует соразмерный поступок. За правильной мыслью следует хороший поступок. Больной человек тот, кто неправильно думал, неправильно жил. Если он научится мыслить правильно, то выздоровеет…»

«Душевный Свет» закончился и плавно перетек в книгу номер два «Оставаться или идти?».

Полнилась информацией моя таблица в блокноте, то и дело добавлялись приписки рядом с частями тела нарисованного человека:

• Нижняя часть тела – энергия, связанная с прошлым. Чем ниже, тем отдаленнее прошлое, чем ближе к земле, тем материальнее проблема [3]

• Верхняя часть тела – энергия, связанная с будущим.

• Передняя часть тела – энергия чувств.

• Задняя часть тела – энергия воли и жизненных принципов.