Наследница по кривой - Тьерни Макклеллан

Шарлотта последовала за мной, но прежде заглянула в столовую.

— Мамочке надо переговорить с этой милой тетей. Я буду через минутку, хорошо? — Затем она закрыла за собой дверь. Очень плотно.

В гостиной Шарлотта не присела. Она стояла прямо напротив меня, потирая руки.

— Ладно, Скайлер, думаю, с тобой я могу быть откровенна… — начала она свое признание.

Откровенность — это не совсем то, на что я рассчитывала. Я бы предпочла, чтобы Шарлотта раскололась и выложила всю подноготную. Однако, надеясь, что моя коллега начнет выражаться более точно, я старалась не показать, с каким жадным интересом жду продолжения.

— Да, Шарлотта? — ободряющим тоном вставила я.

Поскольку Шарлотта не присела, я из вежливости тоже осталась стоять посреди девственно чистой гостиной, и вот так, стоя, узнала о первом грязном пятне в биографии Шарлотты.

— Я… У меня был роман с Эфраимом, — выдохнула Шарлотта, глядя на свои ноги. Робкая мышка, похоже, сокрушалась.

Слова Шарлотты произвели на меня впечатление. Одно дело догадываться, и совсем другое — услышать собственными ушами. Я едва удержалась, чтобы не охнуть.

— Но я его не убивала, — торопливо добавила Шарлотта. — Поверь мне…

Я предпочла поверить. Мы были одни в комнате, а я не сообразила обхлопать бока Шарлотты в поисках оружия.

Слушая ее, я обнаружила, что шарю глазами по карманам голубого комбинезона. Они выглядели слишком маленькими, чтобы спрятать в них что-нибудь смертельное. К тому же вряд ли у Шарлотты вошло в привычку кормить детишек завтраком с пистолетом под мышкой.

— Зачем мне убивать Эфраима? — Голос Шарлотты по-прежнему дрожал. — Я не любила его, и у меня в мыслях не было выходить за него замуж…

Я молчала. Шарлотта явно полагала, что нежелание выходить замуж за Эфраима свидетельствует в ее пользу. Очевидно, она могла допустить любовную связь с женатым мужчиной, однако слыть разрушительницей семьи не желала.

— Наш роман был не более чем серией встреч на одну ночь. — Шарлотта взмахнула рукой: жест должен был подчеркнуть несерьезность ее отношений с Кроссом. — Он ни к чему не привел бы. Мы просто развлекались, и все. У меня и в мыслях не было уводить Эфраима от жены и детей.

Щеки робкой мышки порозовели, отчего ее личико заметно похорошело. Вот как просто стать красивой! Всего-то надо объехать друзей и признаться в парочке измен, и вы сэкономите на румянах целое состояние. Но сомневаюсь, что подобные рекомендации появятся в женских журналах.

Теперь Шарлотта смотрела на меня почти с вызовом.

— Ты тоже разведена, Скайлер… Ты знаешь, каково это. Когда брак рушится, чувствуешь себя совершенно никому не нужной. И счастье, если находится человек, который поддержит тебя. Я нашла Эфраима. Мы были очень, очень хорошими друзьями.

Я и бровью не повела. Судя по тому, что говорил Гласснер, Шарлотта не кривила душой. Они с Эфраимом действительно были невероятно дружны. Этакие друзья-проказники.

По словам Шарлотты, она познакомилась с Эфраимом Кроссом не где-нибудь, а в обычной закусочной, после того как один-единственный раз видела его в нашем агентстве.

— Я страшно удивилась, встретив Эфраима Кросса в таком месте. — Шарлотта произнесла это имя так, как поклонник музыки кантри произнес бы "Гарт Брукс". — У человека столько денег, а он обедает простым гамбургером.

Очевидно, бедняжка была уверена, что богатые питаются одной икрой. Она даже улыбнулась, припоминая.

— Эфраим был так мил и забавен, и с ним было ужасно легко. Он подошел ко мне и сказал: "Что такая симпатичная девушка делает в таком несимпатичном месте?"

Можно подумать, умнее этой фразы она в жизни ничего не слышала. Я продолжала хранить невозмутимость. Шарлотте определенно требовался опыт.

— Естественно, мне захотелось познакомиться с ним поближе.

Естественно. Какая женщина устоит против столь оригинального подхода!

Шарлотта снова уставилась на свои туфли.

— Понимаешь, Скайлер, кроме Леонарда я ни с кем… э-э… никогда… — Шарлотта, очевидно, подыскивала наиболее удачное выражение. Через секунду нашла — и самое неудачное. — Никогда ни с кем не встречалась. Ты ведь знаешь, мы с Леонардом вместе со школы, потом поженились, и я никогда… гм… не встречалась с другим парнем. И что плохого в том, что мне захотелось встречаться с кем-то еще, кроме Леонарда?

Когда с таким нажимом каждый раз произносят слово «встречаться», нетрудно догадаться, что под этим подразумевают. Про Леонарда я тоже поняла. От одной мысли о встречах с дерганым Леонардом у меня мурашки побежали по коже.

Кивком и взглядом я попыталась выразить сочувствие. Однако Шарлотта приняла сочувствие за укоризну. Она ткнула пальцем в мою сторону и выкрикнула:

— Скайлер, оставь этот ханжеский вид! Уверена, я не делала ничего такого, чего бы не делала ты!

Ну как тут опять не вспомнить замечания Эдисона Гласснера об «аппетитах». И мне подумалось, что Шарлотта, возможно, заблуждается. Возможно, она успела обставить меня кое в чем. Но выяснять, в чем именно, было недосуг. Я терпеливо взирала на Шарлотту, не издавая ни звука.

— Ведь ты уже давным-давно разведена. И, наверное, встречалась с сотнями мужчин!

Секундочку. Если я правильно понимала ее недомолвки, Шарлотта вовсе не имела в виду приглашения на ужин, которые я получала после разрыва с Эдом. Это явно был намек на нечто большее. Например, на то, что мое имя и телефон написаны на стенах всех мужских туалетов в Луисвиле. И что я сама их там написала! За кого она меня принимает? Я подняла руку.

— Стоп, Шарлотта, минуточку. Я бы не сказала, что у меня была сотня ухажеров. А если я отправляюсь ужинать с мужчиной, это еще не означает, что я с ним «встречаюсь»! Мысленно повторив свою фразу, я осознала, что начала заговариваться.

Тем не менее Шарлотте моя речь показалась достаточно внятной. Она пожала плечами:

— В любом случае я всегда знала, что встречаться с Эфраимом рискованно.

Мне удалось даже не усмехнуться иронически.

— Я боялась, что Леонард обо всем узнает. Он постоянно напоминал, что мы лишь расстались, но официально по-прежнему женаты… В общем, мне не хотелось, чтобы в суде Леонард обзывал меня ужасными словами и, возможно, даже получил опеку над детьми… — Шарлотта перевела дух и закончила скороговоркой: — Поэтому, разумеется, я не могла назваться Эфраиму своим настоящим именем.

Разумеется.

Я уставилась на нее. Ни один мускул не дрогнул на моем лице. Ладно, Шарлотта, не подсказывай, позволь мне самой угадать, чьим именем ты назвалась.

— И ты сказала Эфраиму Кроссу, — ровным тоном произнесла я, — что тебя зовут Скайлер Риджвей.

Гениально. И все проблемы решены, не так ли? Очевидно, Шарлотта догадалась по моему лицу, что я отнюдь не в восторге от ее изобретательности, потому что торопливо заговорила: