Мама Для Наследника Стаи - Анна Завгородняя

Это оказалось приятно и волнительно. Если бы еще не проклятая стыдливость!

И я так и не решилась опустить взгляд и посмотреть туда, куда очень хотела, и очень боялась.

- Позволь, я тебе помогу? – предложил муж. Положив ладони мне на локти, он мягко заставил меня поднять руки вверх. Один удар сердца, один вдох, и я лишилась последнего защитного покрова. Моя сорочка улетела к груде одежды, собравшейся у кровати. И теперь я сидела перед альфой в чем мать родила…

…и в одном теплом чулке.

Впрочем, хоть в этом, но у меня было преимущество. Потому что на лорде Обероне не было и такой малости.

Отчего-то именно этот чулок успокаивал меня. Но вот альфа потянулся к последней детали одежды. Снимал он его упоительно долго. Наклонившись, целовал открывавшуюся взору кожу. Он раскрылся передо мной, и я раскрылась перед ним. Мысли пары, его удовольствие, оказавшееся слишком ярким, рождало волнение в груди. И где-то, в самом низу живота, скручивалась тугая спираль наслаждения. Пока еще непонятная мне, но уже ощутимая, как что-то сладкое и новое. Что-то, от чего невозможно отказаться, как голодному от десерта.

Бренн отбросил назад чулок и поднял взгляд, устремив его на мое лицо.

«Ты прекрасна, моя Элейн!» - услышала я, не сразу сообразив, что это не слова, а мысли.

Он поднялся, потянулся ко мне.

Смущенно отпрянув, прогнулась, падая назад, на подушки и теплое одеяло. Руки мужа последовали за мной. Опустились на живот, касаясь так ласково, что я даже ахнула от удивления. Вот уж ни за что не могла подумать, что эти пальцы, привыкшие к рукояти меча, грубые и сильные, могут касаться так нежно. Будто кто-то провел шелковым лоскутом, вызывая во всем теле дрожь.

Эти пальцы гладили, дразнили, постепенно поднимались выше и выше, пока не накрыли грудь. Осторожно, ладони опустились сверху, и я пискнула, но Бренн лишь покачал головой.

- Не бойся, - шепнул он, придвигаясь. – Я никогда не причиню боль своей паре. Ты должна понимать и знать это. Ты для меня, как драгоценнейший из подарков судьбы.

Он наклонился ниже. Одна рука альфы переместилась на постель, сбоку от меня. На ней мужчина удерживал вес своего тела. Вот он опустился еще ниже, и еще. Пальцы его второй руки делали что-то невообразимое с моей грудью, но я все забыла, когда муж снова поцеловал меня.

Так жарко, так жадно, что казалось, я сейчас вспыхну, словно факел, и сгорю в один миг.

И весь мир остановился, стал ярким и радужным.

Его губы, его руки… все то невообразимое, что он делал со мной.

Ну какая же я была глупая, когда отталкивала от себя счастье обеими руками. Глупая и слишком молодая.

Закрыв глаза, обхватила руками шею Бренна, понимая, что теперь все будет иначе. Между нами двумя. И мое сердце открыло мне истину. Что, оказывается, Бренн уже давно нравится мне.

Что, оказывается, я его люблю.

Уйти от такого желанного тела, от такой теплой женщины, его женщины, было почти невыносимо больно. Но альфа поднялся с кровати, бросил взгляд на мирно спящую девушку, затем укутал ее плотнее в покрывало и улыбнулся.

Она уснула не сразу. Прежде они вдвоем, словно подростки, затеявшие шалость, спалили ко всем демонам, простынь и легли спать поверх одеяла, укрывшись покрывалом.

Простынь сгорела быстро. Какое-то время они просто лежали, и рука Оберона вычерчивала узоры на плече любимой. Он так много хотел ей сказать. И ему казалось, что она тоже хочет в чем-то признаться, но Элейн уснула прежде, чем успела это сделать.

Сначала им было просто уютно. Даже вот так, молчать и смотреть на огонь. Он рисовал на ее коже охранные руны, а она млела от прикосновений и больше не смущалась его наготы, как, впрочем, и своей собственной.

Радость бушевала внутри альфы. Его зверь довольно урчал, а сам мужчина понимал, что уснуть не позволят мысли. А потому, едва Элейн смежила веки и засопела сном младенца, он ушел.

Оделся, бросив на жену быстрый взгляд, и вышел, плотно прикрыв дверь в спальню, зная, что вернется прежде, чем солнечный свет проникнет в комнату.

Сегодня он прикажет слугам не будить их к завтраку. Его люди поедят сами. А они с Элейн, проснувшись, прикажут принести еду в спальню, и возможно…

Тут Бренн усмехнулся.

… и возможно, то, что произошло ночью, повторится снова. Потому что даже сейчас, насытившись ее телом, он снова желал ее. Свою жену. Свою единственную женщину. Желал так, как прежде не желал никого. Даже свою первую жену он, кажется, не любил так, как полюбил эту упрямую, но такую прекрасную, девушку.

Шагая по пустому коридору, слушая тишину и треск огня в светильниках, освещавших путь, он думал о ней. О своей Элейн.

Мысленный приказ, для которого пришлось немного отвлечься, и альфа получил быстрый ответ от стражников, карауливших пойманного одичавшего, запертого в темнице.

Стоит узнать, что хранит память волка, прежде чем он умрет.

Бренн с трудом перестроил мысли, которые упорно возвращались к той, которая безмятежно спала в их общей спальне наверху.

Видят боги, видит луна, как ему хотелось вернуться назад. Прижать к себе тело любимой и просто лежать рядом, наслаждаясь запахом ее волос.

Спустившись по лестнице, Бренн вышел из замка. Подземелье, куда поместили оборотня, располагалось рядом с замком. Тайный ход, замаскированный под один из сараев, был построен еще предками Оберона. И он не стал ничего менять, оставив все, как есть. Сейчас его путь лежал туда.

Альфа пересек двор. Поймал на себе взгляды стражи и караульных, успев отметить, что каждый стоит на своем посту. Никто ничего не спрашивал и Бренн подошел к сараю, отворив дверь. Дальше начинался спуск вниз. Затяжной, с узкой лестницей, с воздухом, пахнувшим сыростью и землей.

- Милорд!

Внизу, у решетки, за которой начиналось подземелье, стояли двое. Увидев своего альфу, оборотни поклонились и без лишних слов открыли перед Обероном дверь.

- Я так и знал, что ты придешь! – Голос Ауда, побратима Бренна, прозвучал в темноте. Альфа уже миновал отрезок темного коридора, и вышел к дальней камере, где стояла стража, и где на соломе растянулся пленник.

Ауд сидел на пустой, перевернутой бочке, но едва альфа подошел, как рыжий оборотень тотчас поднялся. Шутливо поклонившись, он улыбнулся, явно заметив что-то новое на лице своего друга. И Бренн сразу понял, что Ауд почувствовал его состояние.

Зверь внутри альфы успокоился и теперь спал, довольный единением со своей парой.

- Вижу, тебя можно поздравить? – только и спросил рыжий.

Бренн никак не ответил на заданный вопрос. Вместо этого, он подошел к камере и посмотрел на пленника.

Оборотень лежал на соломе и сейчас напоминал просто огромного волка. Только глаза его светились умом, большим, чем есть у зверя.