Право на месть - Сара Пинборо

– Это точно не она. Можешь мне верить.

И я верю. Я верю ей на все сто. Но внутри я вся сморщилась. Здесь с Мэрилин я снова Лиза. Потому что Лили только маска, а Шарлотта осталась в таком далеком прошлом, что стала чужой. Ава, моя красавица Ава. Я была так уверена, так уверена, что ее удерживает Джулия, а теперь моя надежда утекает, как песок между пальцами, и я не могу его остановить. Я ее подвела. Она меня ненавидит. Она умрет с ненавистью ко мне, и все по моей вине.

– Ты везешь меня в полицию? – спрашиваю я.

Теперь ее очередь сверлить меня взглядом.

– Поскольку они считают, что ты убила своего бывшего и похитила собственную дочь, я могу точно сказать, какой будет результат. Так что нет. Хрен его знает, куда мы движемся, и хрен знает, что происходит в моей голове, я уж не говорю про твою, но нет, в полицию я тебя не везу.

– Ты мне веришь про Кейти?

Мэрилин оглядывает меня, смотрит так долго, что я начинаю бояться, что мы врежемся.

– Может, я от всего этого и схожу с ума, но, кажется, верю. Я не была уверена, но все это крутится и крутится в моей голове, и ничто другое просто не имеет смысла. Ты бы не стала так поступать с Авой. Я знаю – не стала бы. Но нам нужно найти Кейти. Нам нужно доказательство в лице Кейти. Тогда мы отправимся в полицию и вернем Аву.

Горло у меня так перехватывает от нахлынувшей любви к Мэрилин, что я не могу произнести ни слова. У нее громко потикивает мигалка, и мы сворачиваем с главной дороги на более тихие улицы, направляемся за город. Я думаю об Аве, она, полная любви, отправилась на встречу с человеком, которого не существует. Собиралась встретиться с ним на какой-то дороге. Моя детка одна посреди ночи. Что случилось? Что ты с ней сделала, Кейти?

– Чего я не могу понять – так это зачем? – говорит Мэрилин. – Зачем ей это понадобилось? Это как-то связано с Даниелем?

Я так часто слышала его имя в последнее время в новостях, от полиции, и все же этого имени звук – как удар в солнечное сплетение.

– Я убила Даниеля, – тихо говорю я, словно оттого, что я произнесу это едва слышным голосом, мой маленький брат станет менее мертвым. – Хотела бы я сказать, что я его не убивала, но я все еще чувствую свои руки на его горле. – Вспышка памяти. Сюр. В голове у меня пульсирует – тогда и сейчас. – Я не могу об этом говорить.

– И я не хочу об этом говорить, но если ее проблема не в этом, то в чем? Тут ведь требовалось тщательное планирование. Найти тебя, убить твоего бывшего, подставить тебя. Она не попала в тюрьму. Она осталась на свободе. Почему же она так тебя ненавидит?

Я смотрю в темноту сквозь стекло в подтеках дождя.

– Потому что она любит меня. И не может простить меня за то, что я сделала.

– С Даниелем?

Я испускаю смешок. Жалкий, печальный звук, оставшийся в прошлом.

– Нет. После Даниеля.

Я не смотрю на нее, но чувствую ее ожидание.

– В полицию в тот день поступил анонимный звонок. Из будки на вокзале. Звонивший сообщил, что две девочки затащили маленького мальчика в заброшенный дом на Кумз-стрит. «Поспешите. Я думаю, случилось что-то плохое. Он плакал, а потом перестал. Возможно, мальчик ранен. Одна из них, похоже, была эта Шарлотта Невилл».

– Ну?

– Это я звонила. Я. Я нас заложила. – В горле у меня спазм, все горит. – Я нарушила договор.

54

Она

– Ава, если ты не прекратишь реветь, то захлебнешься в собственных соплях. Я не сниму липкую ленту. До еды. Господи! Ты мне нужна живой, пока сюда не придет Шарлотта. Она надеется найти тебя живой, но если полиция ее схватит, тогда все кончено. Но знаешь что? Я на самом деле считаю, что она появится. Она удивляет нас обеих, правда? Так что, бога ради, перестань ронять сопли.

Твоя мать никогда не плакала. Ни после. Ни до. Ни даже когда миссис Джексон, дрожа и нервничая, давала показания в суде и рассказала, чтó видела через разбитое окно нашего убежища на Кумз-стрит. Как она шла мимо по пустырю и услышала крик, а потом увидела, как Шарлотта лупит кирпичом малютку Даниеля. Шарлотта даже не поморщилась, слушая этот рассказ. Меня это ее свойство всегда восхищало. Тебе не помешали бы некоторые ее гены. Быть немного похожей на нее. Интересно, чтó она чувствует, видя себя снова со всех экранов! Знаменитость. Девочка А – звезда шоу. Девочка Б – абсолютно забытая. Клайд без Бонни. Даже меня она забыла. Она ни на секунду не задумалась о том, как себя буду чувствовать я. Мы собирались убежать вместе. Начать новую жизнь. Освободиться. Она получила своеобразную свободу. Да, ее посадили за решетку, но она получила то, что хотела. Даниель перестал существовать, и ее изъяли из семьи. Восемь нетрудных лет – и нате, она на свободе, совершенно новым человеком.

Мой бы приговор был надольше, а условия много хуже. Уж ты мне поверь, тюрьмы бывают разные. Ты никогда не видела мою мать. Она и прежде была не подарок. Изобретала для меня всякие болезни, которыми я не болела, чтобы у нее был повод для волнения и окружения меня заботами. Сколько барьеров мне нужно было преодолевать, чтобы выбираться из дома и встречаться с Шарлоттой. Все ее неврозы сказывались на мне. А после? Забавно: люди думают, что, если обвинения сняты, ты свободна, иди куда хочешь. Девочка Б исчезает в солнечном будущем. Какое вранье!

Суд назначил мне психотерапию. Годы психотерапии. Разговоры, разговоры, разговоры; и сколько бы я ни говорила то, что они хотели услышать, за этим следовали новые вопросы. Такое не забудешь. Ложь труднее укореняется в голове, чем правда, даже у меня, какой бы умной я ни была. Некоторое время я просто уходила в сторону. Изображала дурочку, что мне сослужило очень неплохую службу. И это работало с психотерапевтами, но сказывалось на моей жизни.

Прелестная, легко внушаемая Кейти. Мать, конечно же, не отпускала меня в школу. Вдруг я подружусь с еще одной девчонкой вроде Шарлотты Невилл. Поэтому я училась с репетиторами, преподавателями-предметниками, всегда в ее присутствии. Конечно, мне приходилось и дальше разыгрывать дурочку, если я хотела избавиться от психотерапевтов. Поэтому экзаменов я не сдала, вернее, сдала, но не так, чтобы поступить в университет, и тут можно было ставить точку. Жизнь кончилась. Я попала в ловушку. Маленькая девочка, которая никогда не покидает дома. Бедная, хрупкая Кейти Баттен.

Я знала, что найду Шарлотту, когда появились известия о ее освобождении. Мне нужно было только подождать. Я привыкла к ожиданию. Мне ведь в конечном счете пришлось тысячу лет ждать, когда умрет моя мать. Люди всегда оставляют следы, а Шарлотте в импульсивности никак нельзя отказать. Она совершит ошибку – каким-нибудь образом обнаружит себя, – а я буду начеку.

Она, вероятно, знала, что я вернусь. Я спрашиваю себя: верила ли она когда-нибудь – по-настоящему верила, – что я умерла? Наша история не могла так закончиться. Только не порознь. Ты же понимаешь, без сведения счетов тут не могло обойтись.