Теодосия и жезл Осириса - Робин Лафевер

Когда мы приблизились к боковой двери, я забежала вперед и открыла ее. Не задерживаясь ни на секунду, Тетли шагнул за порог и пошел в ночь.

– Завтра утром я сразу же явлюсь к вам с докладом, – восхищенно произнес стоявший рядом со мной Стилтон.

– Отлично! Только будьте осторожны, пожалуйста. И не пытайтесь остановить Тетли или развернуть его в другую сторону.

– Ни в коем случае. Доброй ночи.

С этими словами он покинул музей и двинулся следом за Тетли. Из тени появились еще трое скорпионов и присоединились к Стилтону. Я закрыла дверь, надеясь, что все получится. Если нет, просто не знаю, что тогда делать.

Погруженная в свои мысли, я почти прошла мимо кабинета Стилтона и лишь в последний момент заметила выбивающуюся из-под двери полоску света. Странно. Или он просто забыл погасить лампу?

Я остановилась, повернулась и открыла дверь.

Сидевший за столом Стилтона Фагенбуш вскочил на ноги. Он рылся в ящиках!

– Что вы здесь делаете? – спросил Фагенбуш.

– Я? Лучше скажите, что вы тут делаете!

– Я здесь по музейным делам, – поспешно ответил он.

Так я ему и поверила!

– Музейные дела заставляют вас рыться в ящиках чужого письменного стола?

– Не ваше дело, – покосился на меня Фагенбуш. – Но если вам так уж интересно… Стилтон взял у меня документ, который должен был сегодня же вернуть мне. Он ушел, не возвратив его, и я надеялся, что найду этот документ здесь.

Я прищурилась. Звучит правдоподобно, но такие истории я и сама сочинять умею. А Фагенбушу не верю ни на грош. Завтра первым делом расспрошу обо всем Стилтона.

– Правда, – нарочито растягивая слова, сказал Фагенбуш, – в этом кавардаке я, похоже, ничего не найду. Придется подождать до утра.

Фагенбуш вышел из-за стола и направился к двери.

– Вы идете? – спросил он.

– Разумеется, – ответила я, выключая свет. Выйдя вслед за Фагенбушем в коридор, я плотно прикрыла дверь кабинета Стилтона и с невинным видом предложила: – Вы можете выйти через главный вход, так удобнее.

– Ага, и нарваться на случайный выстрел из дробовика вашего папаши? Нет уж, спасибо за совет.

Проклятье. Он что, видит меня насквозь, что ли?

На следующий день я встала очень рано, а точнее будет сказать, вовсе не спала. Всю ночь я проворочалась, думая о своих проблемах. Если честно, я даже была рада, что пришло время вставать.

Выбравшись из своего саркофага, я сразу же отправилась в холл. Папа громко храпел, привалившись к стене в опасной близости от одной из моих петель.

Оставив ее напоследок, я проверила для начала петли в ближнем к главному выходу углу холла. Здесь воск остался белым, это означало, что в эту петлю злой дух не попался. Я сунула воск в карман своего передника, запихнула петлю за пьедестал, на котором был установлен бюст Нефертити, и поспешила ко второй петле, лежавшей в углу возле больших окон на фасаде музея.

Здесь воск тоже был белым.

Чистым он был и в третьем углу. Проклятье. Неужели все мои вчерашние труды пошли прахом? Я осторожно подошла к углу, в котором спал папа. Не лучше ли будет просто связать злого духа, если он здесь обнаружится, и разобраться с ним позднее? Пожалуй, это неплохая мысль, если учесть, как любят злые духи срывать свое раздражение на живых людях.

Тихонько подойдя к углу на цыпочках мимо спящего папы, я взглянула на лежащий внутри петли воск. Он потемнел, принял знакомый мне черно-зеленый оттенок, и я даже уловила идущий из угла легкий запах серы.

Я осторожно взяла конец веревки своей одетой в перчатку рукой и быстро завязала узел, затем второй, третий – всего семь узлов. Этими узлами злой дух будет привязан к веревке до тех пор, пока я не найду время окончательно избавиться от него.

Взяв с собой веревку, я направилась было в свой «кабинет», но тут раздался громкий стук в дверь.

– Это я, мисс Шарпи! – послышался сквозь дверь знакомый ненавистный голос.

Чтоб тебя! Почему бы не войти с бокового входа, как все нормальные сотрудники?

Она вновь застучала, папа перестал храпеть и сонным голосом спросил:

– Что? Кто здесь? Кто там?

– Здесь всего лишь я, папа. А там – мисс Шарпи.

Папа поднялся с пола и пригладил рукой волосы.

– Ну, ладно, что ты здесь стоишь. Впусти ее.

– Что я и собираюсь сделать, – ответила я. Раздраженно пройдя к двери, я открыла ее и удивилась, увидев за плечами мисс Шарпи толпу. И как им только не надоест собираться здесь изо дня в день? Им что, больше делать нечего? Я поискала в толпе Уилла, но не нашла никого, даже отдаленно похожего на него.

– Доброе утро, Теодосия, – поздоровалась мисс Шарпи.

– Доброе утро, мадам.

Ее взгляд упал на веревку, которую я до сих пор держала в руке.

– А это что еще такое?

– А, это… э… – замялась я.

Мисс Шарпи недовольно поджала губы и сказала, протягивая руку:

– Дай ее сюда. Игры закончились. Пора заниматься.

– Но это не игра, – попробовала возразить я.

– Теодосия, – чуть повысила голос мисс Шарпи, и в ее глазах появился блеск, предупредивший меня о том, что еще немного, и она меня ущипнет. А я, как назло, без своего толстого пальто. Я посмотрела на веревку, затем на мисс Шарпи, и в голову мне пришла довольно зловещая мысль.

– Конечно, мисс Шарпи, – произнесла я и протянула ей веревку.

Мисс Шарпи взяла ее, торжествующе взглянула на меня и тут же сказала, поежившись:

– Боже, как здесь холодно. Скорее пойдем в библиотеку и приступим к занятиям.

* * *

Это было ужасное нескончаемое утро. По музею рыскали полицейские, у входа стояла толпа, а мисс Шарпи была в «щипательном» настроении. Я же сегодня была очень рассеянной и успела получить за это щипки уже целых четыре раза – по одному за каждую ошибку.

Вы спрашиваете, что так сильно отвлекало меня и сбивало с мыслей? Отвечу. Веревка, вот что. Мне показалось, что мисс Шарпи буквально влюбилась в эту веревку, обернула ее вокруг руки и то и дело ударяла по столу свободным концом, как хлыстом.

– Квадратный корень из шестнадцати? – хлоп.

– Семь тысяч двести семьдесят семь разделить на тридцать два? – шмяк.

– В каком году королева Виктория объявила Индию колонией Британской империи? – хрясть.