Вопрос и ответ - Патрик Несс

Первая бомба взрывается сразу после полуночи.

Бум!

Я немного подскакиваю от неожиданности, и все.

— Как думаешь, откуда это? — спрашивает мэр Леджер, тоже не вставая с матраса.

— Как бутто на востоке, — отвечаю я, глядя на колокола внизу. — Может, очередной склад?

Мы выжидаем еще секунду. За первой бомбой теперь всегда следует вторая: часть солдат бросается на место первого взрыва, и «Ответ» этим пользуется…

Бум!

— Вторая пошла.

Мэр Леджер садится и выглядывает на улицу. Я тоже встаю.

— Черт!

— Что такое? — Я подхожу вплотную к нему.

— Похоже, котельную у реки подорвали.

— И чем это нам грозит?

— Придется теперь самим кипятить каждую чашку…

БУМ!

В темноте загорается ослепительная вспышка, такшто мы с мэром Леджером шарахаемся от окна. В рамах дрожат стекла.

И весь свет в Нью-Прентисстауне гаснет.

— Электростанция, — ошалелым голосом выговаривает мэр. — Но там же круглосуточная охрана! Как им удалось это провернуть?!

— Не знаю. — Мое сердце уходит в пятки. — Но расплата будет жестокой.

Мэр Леджер проводит усталой рукой по лбу. Снизу уже воют сирены и кричат солдаты. Он качает головой:

— Не знаю, чего они добив…

БУМ!

БУМ!

БУМ!

БУМ!

БУМ!

Пять мощных взрывов один за другим сотрясают башню, такшто нас с мэром Леджером бросает на пол, несколько стекол разбиваются внутрь, и нас осыпает ливнем из осколков и стеклянного крошева.

Небо озаряется светом.

Небо на западе.

Столп пламени и дыма выстреливает так высоко над тюрьмами, что кажется, его швыряет великан.

Мэр Леджер пытается перевести дух.

— Они смогли, — выдавливает он. — Теперь начнется!

В самом деле, они смогли.

Они развязали войну.

И я ничего не могу поделать…

Мысль напрашивается сама…

Ну, теперь-то она придет за мной?

[Виола]

— Мне нужна твоя помощь, — говорит госпожа Лоусон, стоя в дверях кухни.

Я показываю ей перепачканные мукой руки:

— Вообще-то я за…

— Госпожа Койл велела тебя привести.

Я хмурюсь. Не нравится мне это «привести».

— И кто будет печь завтрашний хлеб? Ли ушел за дровами…

— Госпожа Койл говорит, что у тебя есть опыт работы с лекарствами и перевязочными материалами, — перебивает меня госпожа Лоусон. — Пришла очень большая партия, и моя помощница не справляется.

Я вздыхаю. Все-таки это лучше, чем стряпня.

Выхожу за ней в сумерки. Мы забираемся в пещеру и, пропетляв несколько минут по переходам, выходим в большой гулкий зал, где хранятся самые ценные наши запасы.

— Это может занять много времени, — предупреждает меня госпожа Лоусон.

Весь оставшийся вечер и начало ночи я пересчитываю лекарства, пластыри, бинты, компрессы, постельное белье, бутылки с эфиром, жгуты, бандажи, рукава, стетоскопы, манжеты, халаты, таблетки для очистки воды, лонгеты, вату, зажимы, пилюли с корнем Джефферса и все остальное. Я раскладываю запасы на небольшие кучки и занимаю ими все свободное пространство вплоть до входа в пещеру.

Стираю со лба холодный пот.

— Может, начнем раскладывать все по коробкам?

— Пока не надо, — отвечает госпожа Лоусон. Она окидывает взглядом аккуратные кучки и потирает руки. Между бровей у нее появляется тревожная морщинка. — Надеюсь, этого хватит.

— Для чего? — Я слежу взглядом за госпожой Лоусон, перебегающей от одной кучки к другой. — Для чего хватит, госпожа Лоусон?

Она поднимает голову и прикусывает губу.

— Надеюсь, ты еще не забыла, чему научилась в лечебном доме?

Секунду я смотрю на нее, в груди поднимается страшная догадка. Я бросаюсь вон из пещеры.

— Стой! — кричит она мне вслед, но я уже в центральном туннеле, несусь к выходу на улицу, а оттуда — прямиком в лагерь.

Который совершенно пуст.

— Не злись, — говорит госпожа Лоусон.

Я обошла все хижины и спальни, а теперь стою как дура, руки в боки, и смотрю на пустой лагерь. Придумав мне занятие до глубокой ночи, госпожа Койл уехала в город, прихватив с собой остальных целительниц и учениц.

И вообще всех. В лагере не осталось ни одной телеги, ни одной лошади или быка.

Ли тоже исчез.

И Уилфа нигде нет, зато осталась Джейн — одна-единственная.

Сегодня — та самая ночь.

Ночь решающих событий.

— Ты ведь понимаешь, почему тебя не взяли, — говорит госпожа Лоусон.

— Она мне не доверяет. Никто мне не доверяет!

— Это не имеет отношения к делу. — В ее голосе уже сквозят строгие целительские нотки, которые я так ненавижу. — Важно другое: когда они вернутся, нам нужны все целительницы и ученицы без исключения.

Я хочу возразить, но тут замечаю, как она ломает себе руки и какое у нее озабоченное лицо.

А потом она добавляет:

— Если кто-нибудь вообще вернется.

Нам остается только ждать. Джейн наливает кофе, и мы сидим на крепчающем морозе, не сводя глаз с дорожки, уходящей в лес. Кто же вернется?

— Иней! — Джейн ковыряет мыском ботинка белый островок на камне.

— Надо было раньше все провернуть, — говорит госпожа Лоусон в свою чашку, грея лицо над паром. — До наступления холодов.

— Да что провернуть-то? — спрашиваю я.

— Освобождение, — просто отвечает Джейн. — Мне Уилф сказал перед отъездом.

— Освобождение кого? — Хотя к чему вопросы, я и так знаю…

С дорожки доносится грохот осыпающихся камней. Мы вскакиваем на ноги, и в ту же секунду из-за деревьев вылетает Магнус.

— Живо! — кричит он. — За мной!

Госпожа Лоусон хватает материалы для оказания первой помощи и бросается за ним по дорожке. Мы с Джейн делаем то же самое.

На телегах, на спинах мужчин, на носилках, на спинах лошадей и быков… по дорожке двигаются люди, а за ними — еще и еще.

Освобожденные.