Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата» - Мишель Макнамара

«Я по-настоящему ненавижу этого типа», – будничным тоном говорит Кэти о неизвестном насильнике. И добавляет, что очень зла она на телефонную компанию, не предоставившую услуги экстренной связи, несмотря на заверения, что эта услуга предоставлена. Возмущенная Кэти сообщает репортеру, что восстановит справедливость, пусть только в материальном плане: теперь плата за звонки по номеру 911 вычитается из ее счетов, и экономия в итоге составляет 28 центов в месяц.

Помощь пришла к Кэти после того, как она позвонила напрямую в управление шерифа округа Контра-Коста.

После двух изнасилований в Конкорде управление шерифа привело личный состав в состояние боеготовности. Предостережение из Сакраменто оказалось пророческим: теперь НСВ в лыжной маске заглядывал в их окна. Всем требовалась бдительность. Ударный отряд занялся выявлением районов, где мог появиться НСВ. Записывались номерные знаки транспорта, припаркованного рядом с открытыми участками или же просто показавшегося подозрительным.

В привычную жизнь Сан-Рамона никак не вписывалась чрезвычайная внимательность. С 1970 по 1980 год численность его населения выросла более чем вчетверо, однако город был и по-прежнему остается небольшим, окруженным пологими холмами пастбищ с дубовыми рощами и обширными неосвоенными участками, что предполагает простор и спокойствие. Полицейские рации убаюкивали продолжительным молчанием. Патрульные машины освещали фарами одни и те же стоящие на отшибе гаражи, одни и те же фермерские дома, в которых жили молодые семьи. Подозрительные личности редко появлялись на фоне пригородной панорамы Сан-Рамона; заборы никто не ломал, кусты не тряс. Помощников шерифа готовили к действию, но в конце концов они привыкли к затишью.

Все изменилось 28 октября в шестом часу утра, когда сквозь шум помех ночной смене полицейских были переданы скудные, но тревожные подробности. Вторжение в частный дом, изнасилование и ограбление. На Монклер-Плейс. Одиночный патруль прибыл на место первым. Потерпевшие, Кэти и ее муж Дэвид[55], спокойно встретили помощника шерифа у входной двери. Убедившись, что срочная медицинская помощь паре не нужна, помощник заинтересовался странной обстановкой в доме. Он был почти полностью пуст. Ящики немногочисленной мебели были чуть ли не до конца выдвинуты и опустошены. Во встроенном шкафу с распахнутыми дверцами виднелись штанги для вешалок, и больше ничего. Неужели преступник полностью обчистил дом? Нет, объяснили Кэти и Дэвид, просто они переезжают.

Он явился к ним в последние часы, которые они должны были провести в этом доме.

И снова связь с агентством недвижимости. И точный расчет времени, указывающий на обладание конфиденциальной информацией. У Кэти и Дэвида был трехлетний сын. Они сообщили следствию, что НСВ не открывал дверь спальни их сына и даже не приближался к ней. Другие пострадавшие с маленькими детьми отмечали то же самое. Как он вычислял свои жертвы и добывал сведения о их жизни и планировке их домов – тема для бесконечных догадок.

Гэри Риджуэй, «Убийца с Грин-Ривер», называл время перед нападением, которое он проводил, присматриваясь к жертвам, «патрулированием». Его маскировкой была заурядность. На своем пикапе он заезжал задним ходом на стоянку возле какого-нибудь из магазинов «Севен-элевен» на Южном Тихоокеанском шоссе, неприглядном отрезке трассы в окрестностях аэропорта Сиэтл/Такома, известном обилием проституток. Иногда он залезал под капот. Риджуэй был худощавым, с лицом оттенка шпатлевки, на котором отражалась озабоченность сбоями в работе двигателя. Его никогда никто не замечал. Он не выделялся на блеклом сером ландшафте. Только с близкого расстояния внимательный наблюдатель мог бы уловить настораживающую деталь: неизвестного не волновало время. Его взгляд бегал из стороны в сторону, метался, как маятник, смотрел куда угодно, но не на двигатель: жадное поглощение окружающего казалось неудержимым, как поворот доски Уиджа во время спиритического сеанса.

Бряк. Этот звук был настолько обыденным, что тонул в городском шуме, в шорохе мокрых шин под легким дождем и звоне колокольчиков на двери магазина. Никто не слышал этот чуть ли не самый пугающий из звуков – когда Риджуэй закрывал капот. «Патрулирование» закончилось, начинался новый этап.

Поначалу мне казалось, что и НСВ, подобно Риджуэю, должен был скрываться у всех на виду. Он, видимо, обладал информацией, которую мог собрать лишь благодаря внимательным и продолжительным наблюдениям. Но его действия соглядатая не были очевидными: несмотря на тысячи страниц полицейских отчетов, в том числе показаний потерпевших и опрошенных соседей, единый словесный портрет подозреваемого из них не складывался. После пятидесяти изнасилований должно уже примерно вырисовываться лицо, думала я, или, по крайней мере, появиться единое мнение насчет цвета волос. Но ничего подобного. В этом и заключается загадка. Шанс в конечном итоге побеждает. Удача ненадежна. Как он ухитрялся вести слежку так долго, чтобы при этом никто не выследил его самого?

В голове у меня то и дело возникал образ человека в форменной одежде: линейный обходчик-телефонист, почтальон – обычная рабочая лошадка из детских книжек Ричарда Скарри про Бизитаун. Человека, чье присутствие означает: все работает как надо. Никто не цепляется за него взглядом. Он полностью сливается с окружающей обстановкой. Чего не замечали люди, что они упускали в размытом бежевом пятне, так это всепоглощающую силу его злых глаз.

Отставной следователь, работавший по делам об убийствах в Ирвайне, пытался разрушить мои представления о мастере-разведчике. По его мнению, такие нападения не требовали масштабной подготовки или инсайдерской информации. Однажды, расследуя это дело, следователь вместе с напарником провели один эксперимент. Они оделись во все черное и в обувь со шнурками и с мягкими подошвами и начали бродить по Ирвайну, следуя теми же путями, которые, по их мнению, выбирал убийца. Они крались вдоль стен из шлакоблока, заглядывали из-за заборов в задние дворы, прятались за стволами деревьев в темноте.

Прямоугольники света манили их. Задние окна домов предлагали возможность заглянуть в жизнь десятков незнакомых людей. Порой между шторами оставалась лишь узкая полоска, но ее хватало, чтобы разглядеть безучастное лицо женщины, бесконечно долго ополаскивающей единственный стакан в кухонной раковине. В большинстве случаев в домах было тихо, изредка доносился всплеск смеха из телевизора. Девушка-подросток втягивала голову в плечи, когда бойфренд задирал ее юбку.

При этих воспоминаниях следователь покачал головой.

– Вы удивились бы, узнав, что можно вот так увидеть, – заверил он меня.

Вообще-то я спрашивала о том, как преступник подбирался к домам, каждого следователя, с которым беседовала, и получала один и тот же ответ: качая головами, они заверяли меня, что это простейшая задача из возможных.

Подглядывающий в окна маньяк внимательно изучает язык тела – то, как женщина, находясь одна дома, выглядывает в заднее окно гостиной, прежде чем выключить свет, или как девушка-подросток начинает вести себя тише, зная, что ее родители уснули. По прошествии некоторого времени начинается узнавание знакомых паттернов. Продолжительность подготовки к операции значительно сокращается.