Морской лорд - Вирджиния Кантра

Не провоцируйте нашу вражду.

Не надо… Не надо…

Ваш отец лучше знал.

Вы рискнете миром ради этого? Ради нее?

Люси.

Кому принадлежала эта оформленная мысль, ему или Го. Их сознания были так близко друг к другу, что Конн уже не мог отделить одно от другого. Демон ухватился за ее имя, пожирая его, ее образ, подпитывая свою энергию и страхи Конна.

Она не стоит этого.

Дочь Атаргатис, сказал или подумал Конн.

Но она смертный человек. Она не будет жить. Ничто не длится вечно, если это не Первое творение Создателя.

Они мысленно схлестнулись, тесня друг друга, отражая удары, их мысли стали колкими и гибкими, словно сталь. Конн смог противостоять демону в его игре на чувствах, но его сознание рвалось в бой, искушенное вызовом Го. Его рассудок всегда был и силой и слабостью Конна. Его мысленная битва быстро опередила хранителей в скорости. Вскоре он остался один, застряв в яростной схватке умов с лордом демонов.

Вы расторгли перемирие.

Вы нарушили равновесие сил.

Акт агрессии…

Самооборона…

Врата пылали. Жар опалял его волосы, плоть, сжигал надежду. Его ноздри забивал смрад горения.

Отдайте ее нам, напевал огонь, и между нами снова будет мир.

Конн открыл рот, чтобы бросить вызов пламени, и огонь ворвался, поглощая его язык, сжигая его горло и легкие.

Отдайте ее нам или мы разрушим Убежище.

Конн заколебался. Разум и сердце оцепенели, обезвожены словно кость. Он должен был… Что? Было что-то, чего он хотел. Что-то, что он должен был сделать.

Запечатай разрыв, — шептала вода.

Люси. Ее имя зашипело на языке, словно капля воды. Он задыхался, зажатый между сотней футов горной породы и огненной ямой.

Запечатай разрыв.

Он дрожал, выкладывая волшебные нити, опустошая себя, чтобы сплести сеть, которая запечатает врата в Ад, выплескивая себя в этом заклинании.

Этого слишком мало, — шептал Го. — Слишком поздно.

В мозгу Конна горело видение, иссушающее душу. Заблудившиеся, пойманные в ловушку хранители: как морские создания, выброшенные на берег приливом, каждый в отдельной заводи, в своем личном Аду. Умирающие. Обезвоженные.

Огонь ревел.

В отчаянии, Конн вытягивал из себя магию, словно влагу из своей плоти и костей, словно пролитую кровь.

Он осушил себя до последней капли, будто опрокинул чашу воды на раскаленный песок.

И почувствовал как его сила, его дух, испаряются.

У Люси защекотало в носу.

Она старалась не чесаться. Она старалась избегать лишних движений, чтобы не мешать Конну и не отвлекать хранителей от того, что они делали, стоя вокруг заводи и внимательно вглядываясь в воду.

Поверхность воды подрагивала, как веки спящего человека. Воздух был горячим и спертым. Люси считала удары своего сердца, борясь со сном. Что происходит?

По крайней мере, в начале, она чувствовала присутствие остальных. Они сверкали в темной пещере как драгоценные камни в шахте: Конн, блестящий и твердый, как алмаз, Гриф, со своим огромным горячим рубиновым сердцем. Тот, которого Конн звал Морганом, был темным, как оникс, а женщина рядом с ним, округлой и яркой, как опал.

Но проходили минуты — часы? — и Люси потеряла счет времени. Возможно, если бы они держались за руки, как дети, встающие в шеренгу, для удобства и чтобы не потеряться… Но селки не прикасались друг к другу.

«Я касался тебя», — возражал ей Конн. — «Я был в тебе».

Это воспоминание вызвало у нее улыбку.

Синие огоньки потускнели. Результат обилия пара? Кажется, остальные тоже клюют носом?

Жара становилась просто сокрушительной. Она вызывала оцепенение. Люси уронила голову. Капелька пота скатилась по ее носу и шлепнулась на рубашку.

Она украдкой скосила глаза и потерла запястьем нос.

Никто не заметил. Хорошо.

Никто не двигался. Вообще.

Действительно…

Люси нахмурилась, почувствовав странную дрожь внизу живота. На самом деле, казалось, они едва дышали.

— Конн? — ее голос дрожал, как и поверхность воды.

Никакого ответа. Дрожь перекинулась дальше. Усилилась.

— Конн! — ее крик срикошетил от свода пещеры по углам. Точно так, как это происходило в ее кошмарах. — Грифф? Конн.

Его поглотила боль.

Боль и огонь. Он вытянулся над Адским жерлом, как вздернутый на дыбе заключенный, как расплавленный воск на запечатанной бутылке. Его кости горели. Пламя текло по венам, наполняя сердце.

Люси, сердце мое…

Он и не думал любить ее. Селки не любили. И не умирали. Он бы вечно существовал в агонии, пока наверху было живо его тело.

Пока его воля это выдерживала.

Он лежал и горел.

Люси схватила Конна за руку, такую же жесткую и холодную, такую же безразличную как его лицо. Ужас сдавил ей горло.

— На помощь! — закричала она.

Но все, кто мог помочь, уже были здесь: ослепшие и безмолвные как манекены в витрине универмага.

Она вцепилась в Гриффа, стоявшего по другую сторону от нее. Энергия вспыхнула и охватила ее тело. Пульс подскочил. Нервы искрились, как будто она воткнула вилку в тостер. Как будто ее прикосновение замкнуло контакт.

Грифф застонал и с содроганием вздохнул.

Страх и необходимость немедленно действовать пересилили облегчение. Люси сжала его руку еще сильнее.

— Конн?

Грифф смотрел на нее затуманенным взором, моргая.

— Слишком глубоко, — пробормотал он. — Я не смог…

У нее не было ни времени, ни терпения на объяснения. Любовь обострила ее умственные способности. Страх был ножом, прижатым к ее горлу. Она встряхнула Гриффа.

— Помогите мне, — горячо молила она.

— Девушка…

— Вот так, — она не отпустила холодную безжизненную руку Конна, стоящего рядом с ней. Свободной рукой она дотянулась до Гриффа, который что-то неловко бормотал женщине, стоящей по другую сторону от него.

— Держите ее. За руку. Нам нужно…

Что?

— Сделать круг, — решила она. — Всем нам.

Грифф бросил на нее растерянный взгляд, но повиновался.

Женщина рядом с ним тяжело вздохнула и зашевелилась.