Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Марина Рыбицкая

Ведун при встрече с местными забулдыгами выглядел потрясенным. Лицо его вытянулось, руки мелко дрожали не хуже, чем у встреченных выпивох. Но когда местные пьяницы получили желаемое и отстали, благосклонно подбадриваемые сочувствующими из числа наших путешественников, старик оправился от шока и молча выдвинулся рысцой вперед указывать дорогу.

Тут ветер донес реплику распивающих подарок бражников в лаптях и льняных рубахах:

— Вот всегда так — Белая Рука, Белая Рука… Не понимаю, мужики, нешто мы такие страшные?! И чего нас пужаться?..

Я не выдержал и расхохотался. Действительно, «Белая Рука» — и белая и горячая. «Горячка белая» называется… вот уж не знал, что лешие тоже подвластны сему прискорбному недугу.

Вот и шли мы цепочкой за ведуном: впереди солдаты с Денисом на руках, как знаменем полка, потом арианэ, дети кикиморы, временно усыновленные заторможенным Денисом, и я. Замыкающим тащился бог, игриво скакавший с кочки на кочку, выбирая места посуше и почище. Естественно — он же в белом!

К обеду нас, уставших и еле волочащих ноги, нагнал этот шут гороховый и без долгих предисловий сунул арианэ букетик из болотных растений, а точнее — цикуты и болиголова, спев при этом милую песенку:

— Как ты красива сегодня-я-я!

Растрепанная потная русалка вытаращила на него громадные глазищи, взяла букет и… с размаху врезала им (в смысле букетом) ухажеру по морде. Не знаю, кто как, а я даже загордился нашей нечистью, дающей такой отпор божественной крови. Сильна русалка, ой сильна!

— Ты кто? — спросил рыжий Богуш, переводя дыхание и останавливаясь. — Паря, че те надо?

— Я — бог! — горделиво подбоченился юноша в бело-серо-зеленом.

— Какой бог? — развернулись на него все остальные.

— Люби-имый, — сообщил Никодим, нежно и мечтательно улыбаясь.

— Вы ему что внушили? — ужаснулся я.

— Не знаю, — рассеянно пожал худенькими плечами безымянный бог. — Кажется, спокойствие и любовь…

— И он теперь такой навсегда? — снова влез рыжий Богуш, пересилив наше восторженное отношение к богам. Да и на бога этот кузнечик походил ровно столько, сколько я — на оседланную корову.

— Кто ж его знает, — замялся юноша, резво почесываясь во всех местах от болиголова. — Может, когда отпустит…

— Юноша, — проникновенно начал я, но был бесцеремонно перебит.

— Меня Сухликом зовут, — признался божонок.

Торжество всеобщей тупости! Как можно поклоняться божеству с простым и незамысловатым именем Сухлик?! Чем там родители думали? Они б его еще Задохликом назвали или Сдыхликом. Бог Сдыхлик Бессмертный! Задохлик Очаровательный! Сухлик Кудрявый… нет, Прекрасный! — тоже мне мечта!..

— Сухлик, я вас очень прошу… нет, умоляю! — не нужно больше экспериментировать, — завел я выспренную речь, хотя больше всего на свете в этот момент грезил о лавке, вожжах и тощем заде. Испортил мне хорошего воина! Как я теперь должен это любвеобильное позорище изолировать? И где?..

— Да я… просто… Хотите, попробую еще раз? — опечалился юноша.

— Не надо! — твердо отказался я, уже не надеясь на успех предприятия. — Подождем…

— Твою мать! — вернулся отлучавшийся куда-то Браторад Гневливый. В голосе сквозило отчаяние.

— Сурово, дед! — хмыкнул я. — Что-то случилось?

— Тропинку болотом затянуло, — поведал старик, расстроенно стуча посохом. — Теперь пока другую найдешь…

— Не надо другую! — влез Сухлик. — Я проведу к святилищу короткой дорогой. Тут всего ничего идти.

Настало странное безудержное веселье. Как сказать… в общем, все долго и витиевато матерились. И было отчего! После непотребства, которое Сухлик сотворил с Никодимом, солдаты паренька откровенно побаивались и помощь от него принимать… гм, стеснялись… да и не хотели.

— Даю честное слово! — приосанился бог. — Никто не пострадает, а если что — то я вылечу!

Мужики его после данного сообщения чуть не побили. Не забыли еще «лечение» пострадавшего собрата. И побили бы, если б не побоялись связываться со страшным ведуном. Но это желание на красных и злых солдатских рожах горело ярким огнем. Успокоить жаждущих справедливости работников меча и секиры помогло только напоминание:

— Хлопцы, не будете щелкать клювом — заночуем уже в святилище!

Мысль о доме и нормальных кроватях окрылила всех. Парни по-военному быстро перекусили и с неимоверным ускорением припустили за хлюпиком в белом с зелеными пятнами от букета.

Чавк-чавк по болоту. Чавк-чавк… Ноги временами проваливаются по колено. В сапогах плюхается болотная жижа, и удовольствия прогулка совсем не добавляет. Чавк-чавк…

Не могу представить себе: как мои парни тащили меня на носилках? Они же местами под дополнительным весом должны были проваливаться почти по пояс?.. Жаль, что в течение двух последующих зим все один за одним полегли в боях. Остались лишь два человека, бессознательные свидетели тех событий. Или и впрямь в судьбе моих бойцов повинны лешие Белой Руки?..

Сухлик, хитрый жук, наплел всем три короба насчет острой необходимости присутствия рядом с ним арианэ и теперь неутомимо сыпал комплиментами в ее адрес.

— Какая ты гибкая! — польстил ей бог, когда русалка вовремя пригнулась от стрелы, пущенной из импровизированного детского лука, и макнула свою роскошную гриву прямо в лужу.

— Какая ты стройная! — неподдельно восхитился Сухлик, вытаскивая арианэ из колючих кустов, куда та совершенно нечаянно попала, пропустив самую примитивную детскую подножку. Малыши-кикиморы развлекались.

Милые детки с нами путешествуют! Просто загляденье!

Только с Денисом все еще непонятно. Как пребывал с утра в состоянии странного отупения, так и до сих пор там завис. По идее, не должен бы… или дело не в кикиморах, а тут налицо прямое вмешательство арианэ? То-то детишки на нее так сердятся! Одурманила папу!

— Какая же ты ловкая! — тем временем безмерно радовался юноша-бог, с умилением разглядывая, как славный мальчонка стащил у ближайшего воина кинжал из ножен и ткнул в мягкое место арианэ, слишком близко подобравшейся к Денису.

Мы с парнями только многозначительно улыбались. В самом деле, если этот бог-самоубийца хочет поменяться с Денисом — барабан на шею! Мы еще придадим ускорения и скажем спасибо ухажеру-благодетелю.

Нас выгуливали по болоту часа два, не более. Да и то… только по причине громадной детской любви к перепончатой тете.

К обеду новый проводник и впрямь нас вывел на место: мы достигли Аль-Темеш, священной кузни Рицесиуса.

Ведун чуть не присел. Он шепнул мне на ухо, что, по его подсчетам, мы срезали дорогу дня на два самое малое. И я ему охотно верю. Бог на то и бог, чтобы ходить потайными тропами.

Святилище состояло из двух зданий: кузни и храма. Здесь все работало на контрасте. Мощное, приземистое и темное строение кузни и хрупкое ажурное — храма. Темные глыбы камня — и белый невесомый ракушечник. Узкие бойницы — и красочные витражи. Одно из зданий врастало фундаментом в землю, второе рвалось ввысь золотом куполов. И храм, и окружающий святилище невысокий каменный забор густо увиты вечнозеленым плющом.