Кровные узы - Анжела Марсонс

Инспектор попросила Стейси подождать.

– Почему? – спросила она, обращаясь к отражению ведущей в зеркале.

– Я ее совсем не слышала. Говорила с ней последний раз в жизни, а все порывалась повесить трубку… Я была расстроена, взволнована и растеряна.

Джеральдина опустила голову и уставилась на свои колени. Гример в отчаянии отступил на шаг.

– Я бесконечно проигрываю в голове ту нашу беседу, – вздохнула ведущая. – Не пропустила ли я чего-то важного? Не было ли в ее словах намека на разгадку? Не могла ли я…

– Вы не можете так поступать с собой, Джеральдина, – сказала Ким, стоя в дверях. – По мне, так вы предоставили Максин все возможности. И я сомневаюсь, что вы могли бы сделать хоть что-то, чтобы предотвратить несчастье.

Услышав эти ничего не значащие слова, Холл кивнула.

Инспектор знала, что одной из самых разрушительных эмоций, которые обычно сопровождают горе, было раскаяние. Другие эмоции со временем стихнут, а вот раскаяние будет резать журналистку, как ножом.

Стоун вышла за дверь, но потом подумала и вернулась к Джеральдине.

– Если мне позволено будет спросить, чем вы в тот момент были так нагружены?

– Боже мой! – негромко сказала ведущая. – Белинда тогда попала под машину, и мы еще не знали, сможет ли она вновь ходить, нам только привезли и стали устанавливать новую кухню…

– Продолжай, Стейс, – сказала Ким, когда их вывели на свет божий, и с интересом выслушала информацию констебля. – Спасибо, Стейс. Мы прямо туда сейчас и направимся. Давай домой к Брайтманам, – велела она Брайанту, пока они шли к машине. – Парочке людей придется кое-что нам объяснить.

– Не так быстро, командир, – попросил сержант.

Его шеф замедлила шаги.

– Я хочу сказать, что не поспеваю за твоими мыслями, – пояснил Брайант. – Я все еще пытаюсь разобраться с тем, что мы услышали на студии.

Они подошли к машине, и Ким стала нетерпеливо дергать за ручку двери, прежде чем услышала звук отпирающегося замка.

Несколько быстрых вопросов позволили им установить, что кухню Джеральдины собирал не кто иной, как Джейсон Кросс. И они направились бы прямо к нему, не будь резиденция Брайтманов у них по дороге.

– Странное совпадение – один и тот же сборщик мебели связан с обоими домами, – пробормотал Брайант.

Конечно, странное. Ким не терпелось посмотреть, как Кросс отреагирует на новое направление их беседы. Может быть, не успеет она произнести первую фразу, как он схватится за телефон и начнет звонить своему адвокату…

– А этой женщине здорово не везет в последнее время, правда? – заметил Брайант.

Стоун мысленно согласилась с ним. Дочь Джеральдины, усыновленную другой семьей, убивают, ее мать ведет себя, как персонаж из «Коронованных деток»[58], и все происходящее ей абсолютно до фонаря, а многолетняя компаньонка попадает в автокатастрофу…

И тем не менее Ким почувствовала в этой женщине скрытые достоинства, которые не могла не уважать. Несмотря ни на что, Холл сохранила достоинство по отношению к другой женщине, которая стала для ее ребенка лучшей матерью, чем могла бы стать она.

Инспектор хотела бы, чтобы ее собственная мать поступила так же. Может быть, в этом случае Мики был бы сейчас жив. Он бы женился, у него появились бы дети и…

– И что же мы скажем Брайтманам, когда приедем? – спросил Брайант.

Ким плотно закрыла коробочку с надписью «Что могло бы случиться, если б…» и вернулась к тому, что только что узнала.

– Слушай, когда мы приедем, давай сделаем вот что…

Дверь открыла Анна Миллз, которая, казалось, удивилась, увидев полицейских на пороге. Она отошла в сторону и позволила им войти.

– Вся семья там? – спросила Ким, кивая на гостиную. Она уже знала, что все члены семьи по-прежнему живут в этом доме.

– Мистер Брайтман в саду, Сильвия и Ребекка в гостиной, – ответила домработница.

Не говоря ни слова, Стоун направилась в сад, а ее коллега вошел в дом.

Сад не был таким большим, каким ожидала его увидеть Ким. Или она уже слишком привыкла к домам богачей за последние несколько дней? Стоун почувствовала, что ей не хватает беседы с кем-нибудь в одной из квартир многоквартирного комплекса.

С патио, расположенного в верхней части сада, открывался тот же вид, что и из окон гостиной, но садовый участок опускался таким образом, что стоило сделать три шага в сторону от патио – и вид полностью исчезал.

Лужайка, лежащая перед детективом, была небольшой, но ухоженной – по ее границе проходила двуцветная кайма. Фруктовые деревья смягчали вид на шестифутовую ограду, которая шла по периметру землевладения.

Ким нашла Митчелла Брайтмана сидящим на каменной скамье возле изысканного пруда с декоративными рыбками. Граница пруда была выложена аспидным сланцем, идеально скрывавшим его черную противофильтрационную облицовку. По обеим сторонам водоема находились резиновые трубы, из которых в пруд поступали гирлянды небольших пузырьков кислорода.

В кристально чистой воде лениво плавали разноцветные рыбки.

Инспектор приблизилась к хозяину дома на расстояние трех футов, а он так и не услышал ее шагов.

– Мистер Брайтман? – позвала его Ким.

Мужчина поднял голову и слабо улыбнулся ей. Неплохо было бы увидеть эту его улыбку в лучшие дни, подумала детектив.

– Это было любимое место Дианы в саду, – пояснил Митчелл.

Женщина села рядом с ним. Она хорошо понимала его жену. Сверху открывался прекрасный вид, а вот нижняя часть сада обеспечивала необходимое уединение. С этого места Диана могла наслаждаться красотой дома или любоваться плакучими ивами и соцветиями наперстянки[59]. А может быть, они сидели здесь вдвоем, наблюдая за заходом солнца и делясь событиями прошедшего дня за бутылочкой вина… Ким хотелось бы в это верить.

Она с сожалением решилась оторвать вдовца от воспоминаний и вернуть его к полной ужаса действительности.

– Мистер Брайтман, я должна задать вам несколько вопросов насчет ваших телефонных разговоров.

Ей это только показалось или его спина действительно слегка напряглась? Стоун пришло в голову, что мужчина знал, что этот вопрос ему зададут.

– Ваша племянница, Ребекка, позвонила вам в районе девяти часов вечера в тот день, когда убили Диану.