Десятое желание - Алена Занковец

произошло ее перерождение. А теперь она покидала квартиру так быстро, что не успевала с ней проститься.

На пару секунд Катя задержалась в коридоре – стояла, глядя на дверь комнаты Яна. Потом вышла в тамбур.

Вернулась и оставила ключи за фотографией на полке.

* * *

Ян не собирался возвращаться через пять минут. Он понял это, как только вышел на улицу.

Моросил дождь. Холод остудил голову, и на смену ярости пришла тихая, разъедающая злость. Ян размашисто шел вдоль озера, не зная, чего хочет больше: вернуться в пустую квартиру или застать Кэт в слезах, ноющую «прости» и «мне некуда идти». Все же первый вариант интереснее. Эта провинциалка украла его удачу, а вместе с ней – деньги. Друзей и подруг. Сон. Гордость. Привычный уклад жизни. Она хотела его комнату.

Может, еще и жизнь?!

После и эти чувства прошли. Яну стало стыдно за них – не похоже на него, недостойно. Он подумал, что ведет себя как в казино после проигрыша. Вот что вытягивало грязь: не сам проигрыш, а нежелание с ним мириться.

Волосы постепенно тяжелели и липли к шее, на кончике носа собирались капли. Несмотря на распахнутую куртку, Ян не чувствовал холода. Он удивился, когда осознал, что дрожит.

Ноги сами привели его к дому Мариши. Сейчас ее студия казалась чем-то вроде гавани в шторм. Ему бы перевести дух. Собраться с мыслями. Кэт, конечно, уйдет, – теперь он не сомневался. Мариша просто поможет ему спокойно принять этот факт.

Дверь открылась, когда Ян, устав звонить, забарабанил кулаком. Перед ним возникла женщина, которая когда-то была суккубом. Без макияжа. Поверх пижамы – халат. Волосы заплетены в короткую тугую косу. Ян едва сдержался, чтобы не повторить ее имя с вопросительной интонацией.

– Я думала, ты больше не придешь, – словно оправдываясь, произнесла она.

Чтобы войти в студию, Яну пришлось протиснуться между Маришей и дверью.

Негостеприимная.

– Налить тебе чаю? – Мариша, помедлив, закрыла дверь.

Чаю?!

– Нет.

Ян ходил по студии, не останавливаясь. Потом застыл – прямо перед ней. Мариша напряженно покусывала губу.

– Каким бы ты нарисовала меня теперь? – с вызовом спросил Ян.

– Не цельным, – окинув его взглядом, ответила Мариша. – Разорванным на части. Черные, белые, красные.

– Не цельным… – повторил Ян, подойдя к окну.

Он чувствовал себя так, словно стоял на подножке мчащегося поезда. Повиснув на поручнях, высунул голову, глотал воздух, пьяный от скорости, и ждал малейшего знака: гудка, взмаха флажка, – чтобы спрыгнуть.

– Я выхожу замуж, – раздалось из глубины комнаты.

Ян обернулся. Он смотрел на Маришу, словно не понимая смысла ее слов.

– Я выхожу замуж, – разделяя слова паузами, повторила она. – Ты больше не можешь приходить ко мне вот так, без приглашения, без звонка.

Конечно, она имела в виду то, что он больше вообще не может к ней приходить.

Наверное, вежливость требовала спросить, кто избранник. Но Яну было все равно.

– Поздравляю.

– Он фотограф. У нас любовь.

– Скоро свадьба?

– Через неделю.

– А платье? – вдруг осенило Яна.

Стоп. Не надо…

– Какое оно? – отмахнувшись от самого себя, спросил он.

Мариша, улыбаясь, отодвинула штору, достала из шкафа вешалку с белым атласным платьем.

Белым.

Свадебное платье Мариши Ян мог представить любым: красным, желтым, фиолетовым, зеленым. В горошек. В полоску. Даже в пятна, как шкура леопарда. Но белое… Стандартно-белое… Как у обычной девушки, мечтающей пойти под венец по большой любви…

– Примерь.

Мариша колебалась.

– Примерь, – Ян улыбнулся. Внутри себя он чувствовал затишье – то самое, которое возникает перед бурей. На горизонте уже чернели тучи, доносились раскаты грома, остро пахло озоном.

Мариша зашла за ширму – Ян стерпел и это. Вышла – цветущая, даже слегка смущенная. Белый ей был не к лицу.

Ян медленно обошел ее по кругу. Мариша озиралась, пытаясь поймать его взгляд. Ждала подвоха. Она хорошо его знала.

Ян зашел на второй круг.

– У тебя молния застегнута до середины.

Она пожала плечами. Смущенно? Кокетничая?

– Да, одной с таким платьем не справиться.

– Но ты не попросила помочь, – Ян прищурил глаза. – Давай застегну.

Она сделала жест, словно хотела его оттолкнуть.

– Не надо.

– Надо, – он грубо развернул Маришу к себе спиной и вместо того, чтобы застегнуть платье, опустил застежку до конца.

– Ян!

Все женщины одинаковы. И Кэт…

Как давно она встречалась с тем «спасителем»? Сколько времени водила Яна за нос?

Мариша вынесла его поцелуи в шею – поддалась, невольно склонила голову, – но, когда руки Яна стали стаскивать с нее платье, вздохнула, словно застонала, и вырвалась.

– Ян, прекрати!

– Я ничего не сделаю против твоей воли, – медовым голосом произнес он и двинулся к ней.

Мариша развернулась, пытаясь сбежать, но куда убежишь в студии. Ян оттеснил ее к барной стойке. Целовал грубо и жадно, словно наказывал. Мариша извивалась, пытаясь его оттолкнуть, потом замерла – и Ян почувствовал резкую боль: ведьма прокусила ему губу! Едва поднял голову, как вдобавок получил по лицу стеклянной пепельницей. Рот наполнился кровью.

Мариша, напуганная своим поступком, застыла перед ним в спущенном с плеч платье, с растрепанными волосами. Пепельница выскользнула из рук и со звоном разбилась о плиточный пол.

Этот звук стал для Яна и гудком, и взмахом флажка.

Он сплюнул на пол кровавый сгусток и размашисто, всей ладонью, хлестнул Маришу по лицу. Она ахнула, схватилась за пылающую щеку, но глаза ее уже горели. В них больше не было ни страха, ни тем более смущения.

Любительница экспериментов.

– Совет вам… – Ян вытер губы тыльной стороной ладони, по щеке протянулся кровавый след, – …да любовь, – и вышел за дверь.

Вот он и спрыгнул с поезда. И не было больше ни пьянящего ожидания, ни ветра, бьющего в лицо, только боль после падения.

Глава 26. Сжигая мосты

Ян проснулся поздним утром у себя дома, плохо помня, как сюда попал. Голова гудела, на душе скребли кошки. Было муторно, тяжело, будто что-то тянуло на дно, но Ян не понимал, что именно.

За окном мело сухим мелким, как порошок, снегом.

Кажется, вчера, после Мариши, он здорово напился. Но где? С кем? И что пил? Похмелье давалось Яну тяжело. Сон, даже долгий, не приносил облегчения. В таком состоянии помогала разве что очередная порция алкоголя.

Ян оделся, мыча себе под нос, и вывалился из дома. От снега, бьющего в глаза, тающего на губах, стало легче.

Он не заметил, как прошел мимо магазина, где продавалось «лекарство». Смутно осознавая происходящее, сел в автобус до вокзала. Там ему пришлось туго: от кисло-сладких