Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

— Хорошо, если так. — Сильвен, встревоженный, покосился на запечатанный пакет. — Но здесь об этом ничего не сказано, верно?

— Конечно, нет. Когда я это писал, то еще не знал, что способен на такое.

— Но теперь знаете. И что самое важное, должны узнать остальные. — Целитель сунул пакет за пояс. — Конечно, этому можно помочь единственным способом. Вы должны позволить мне прочесть ваши воспоминания.

Одна лишь мысль о том, чтобы впустить незнакомца в свое сознание, вызвала у Джавана мгновенное отторжение. Конечно, он сам проверил его только что чарами правды и знал, что Сильвен О'Салливан — именно тот, за кого себя выдает, но добровольно позволить ему это было… попросту немыслимо.

— Я… боюсь, на это у меня не времени, — пробормотал он, пытаясь таким образом найти оправдание своему страху.

Целитель поклонился с легкой улыбкой, прижимая руку к сердцу.

— Я не виню вас за недоверие, ваше высочество. Тавис был вашим наставником, а меня вы совсем не знаете. Но, со всем уважением… то, о чем я прошу, займет всего несколько секунд. Кверон обучил меня, как это делать очень быстро, чтобы я мог читать в сознании тех, кто подвергнется нашему «крещению». Я могу вытянуть все нужные сведения мгновенно, и совершенно незаметно для человека. — Он усмехнулся. — Конечно, это будет происходить уже после того, как я заблокирую их способности… а Тавис особо подчеркивал, что вас нельзя лишать вашего дара ни при каких обстоятельствах, ведь ему с таким трудом удалось пробудить его… но если вы мне поможете, все произойдет очень быстро и просто.

— Все равно, мне пора возвращаться. — Джаван попытался незаметно отступить к Порталу.

Целитель кивнул и, вытянув руку, уперся в дверной косяк, преграждая принцу путь.

— Вы думаете, я не понимаю, чего прошу? — промолвил Сильвен негромко. — И я мог бы надавить на вас еще сильнее, напомнив, что совершенно неведомо, как скоро нам удастся вновь связаться с вами. Тем важнее сейчас получить самые полные сведения обо всем, что произошло… Однако я не буду настаивать, если вам это настолько не по душе.

Закусив губу, Джаван вздохнул. Конечно, Сильвен был прав, и с ним не поспоришь. Тавис и все остальные должны узнать обо всем. Конечно, то, что Джаван это сознавал, мало чему помогло, и все же он понял, что должен уступить.

— Ладно, — произнес он негромко. — Только смотрите, не сделайте ничего такого, что помешало бы мне вернуться обратно, или повлиять на Хьюберта. Я, правда, не могу задерживаться надолго.

— Вы и опомниться не успеете, как все будет сделано, — пробормотал Сильвен, прикладывая одну руку ко лбу принца, а другую положив ему на шею. — Опустите защиты и закройте глаза. Не нужно так тревожиться. Представьте себе открытую дверь, и удерживайте этот образ перед внутренним взором.

Джаван повиновался, с удивлением обнаружив, что это дается ему куда проще, чем все предыдущие попытки. Он ощутил, как сознание Сильвена обволакивает его разум, почувствовал легкое покалывание, а затем мгновенное головокружение… и в тот же миг Целитель отпустил его. Он открыл глаза и увидел перед собой его улыбающееся лицо.

— Вы — поразительный молодой человек, — признал Сильвен. — Отважный… но это необходимо в наши смутные времена. Я горжусь тем, что могу послужить вам. Но вам, и правда, нельзя больше медлить. Как только освоитесь в Ремуте, постарайтесь как можно чаще бывать на людях. Мы найдем способ связаться с вами. — Целитель мягко подтолкнул Джавана к Порталу. — Да хранит вас Господь, ваше высочество — и будьте осторожны!

Джаван был в восторге от похвалы и оттого, что сумел поразить Сильвена своими способностями, но постарался успокоиться, ступив в Портал. Он помахал Целителю на прощание и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. На сей раз он расставил ноги пошире, чтобы не потерять равновесие при переходе. В последний момент у него мелькнула мысль — что будет, если как раз в это время кто-то войдет в молельню, что было хоть и маловероятно, но все же возможно — однако его встретила полна тишина, когда свет факелов сменился огоньком лампады. Некоторое время он выжидал, прислушиваясь, затем осторожно раздвинул занавеси и выглянул наружу.

Дверь была по-прежнему закрыта, и лишь похрапывание Хьюберта нарушало безмолвие. Из другой комнаты тоже не доносилось ни звука, успокоившись, Джаван выскользнул из своего убежища и, приблизившись к кровати, отодвинул балдахин, задумавшись о том, что еще следует сделать перед уходом.

Архиепископ даже не шевельнулся, с тех пор как Джаван его покинул, лишь еще глубже зарылся в подушки. Пухлая рука лежала поверх одеяла, и камень перстня тускло поблескивал в свете единственной свечи. Глядя на этого толстяка, розоволицего, с алыми губами бантиком и светлыми кудрявыми волосами, с трудом можно было поверить, что он способен на все те злодейства, какие Джаван знал за ним.

Сейчас он казался совершенно беззащитным — да и был таковым.

Несколько бесконечных мгновений Джаван боролся с искушением прикончить Хьюберта, здесь и сейчас. Вне всяких сомнений, архиепископ заслуживал смерти за все, что натворил — и за то, что еще натворит в будущем… вспомнить хоть этих его отвратительных Custodes Fidei. Скольким невинным людям еще суждено пострадать, прежде чем Хьюберта наконец настигнет гнев Господень? Конечно, легко говорить, что ему все зачтется на Страшном Суде — но почему же нельзя добиться справедливости чуть пораньше?

Наслаждаясь этим искушением, Джаван принялся рассматривать различные варианты. Проще всего перерезать горло кинжалом. Еще более подходяще прижать к лицу подушку… так погибла несчастная Гизела Мак-Лин, и ее призрак, несомненно, одобрил бы это. Под властью Джавана архиепископ даже не шелохнется, не сможет оказать сопротивления — как и Гизеле было не под силу бороться со своим убийцей. А когда тело обнаружат, то, скорее всего, решат, что смерть была вызвана естественными причинами; учитывая телосложение Хьюберта, это было вполне правдоподобно. Ах, как сильно было искушение!

Еще одна возможность, пришедшаяся Джавану по вкусу, заключалась в том, чтобы заставить Хьюберта самому лишить себя жизни! Правда, Джаван не был уверен, что его способностей хватило бы на такое, и кроме того, он вспомнил, как строго Церковь осуждает самоубийц. Если он сотворит нечто подобное с Хьюбертом, то на него ляжет куда более тяжкий грех, чем если бы он прикончил его собственноручно. Никакая месть, сколь бы сладка она ни была, не стоила этого.

Впрочем, осознал Джаван, все это были лишь мечты. И не убийство как таковое претило ему. Ведь он уже однажды убил человека, защищая Тависа в тот день, когда погиб Девин Мак-Рори.

Но убить человека в бою — это одно дело. Даже отдать приказ о казни после справедливого суда было бы оправдано — хотя бы для того, чтобы виновный не совершал больше преступлений… хотя никакая смерть не могла бы искупить уже содеянного и вернуть к жизни невинно убиенных.

Но вот прикончить человека во сне, каким бы негодяем тот ни был, это уже совсем другое, и его убийца тем самым стал бы на одну доску с жертвой. И кроме того… после смерти Хьюберта, кто станет новым архиепископом и регентом? Манфред, брат Хьюберта, и без того уже довольно давно практически исполнял обязанности шестого регента. А вот архиепископом, скорее всего, сделался бы Полин Рамосский — теперь, когда за спиной у него была мощная поддержка нового ордена. Почему-то Джаван был уверен, что Полин не откажется принять митру. А сколь бы ни был плох Хьюберт, но Полин куда хуже. От Хьюберта Джаван, по крайней мере, знал, чего ожидать.