Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон

Он сомневался, что Старри ощущал хоть что-то похожее.

— Что происходит? — спросил Старри.

Его глаза были открыты, говорил он тихо, но уже уверенно. После ранения он почти все время лежал без сознания, либо спал, либо просто дремал. Шум битвы разбудил его, и с тех пор он бодрствовал, хотя был еще слишком слаб, чтобы встать.

— Они перетаскивают последний корабль Оттара через мели, — сказал Харальд, глядя за высокий форштевень «Морского молота».

Ниже по течению от того места, где они встали на якоре, флот Оттара только сейчас перевалил за мель, у которой ирландцы вчера устроили им засаду. Большую часть корабельных припасов и инвентаря пришлось сгрузить, чтобы поднять корабли над мелководьем. Люди Оттара, те, которые были еще живы и не слишком тяжело ранены, теперь складывали вещи на палубах кораблей, закончивших переход.

Харальд покачал головой. «Идиоты», — подумал он.

Старри мгновение помолчал, а затем спросил:

— Они не боятся застрять над мелью? Разве Торгрим этого не боится?

— Отец не боится, что застрянут наши корабли, — объяснил Харальд. — А Оттар слишком глуп, чтобы из-за этого волноваться. — Он посмотрел на Старри и понял, что без дальнейших объяснений не обойтись. — У нас не так уж много провизии. Наши корабли смогут пройти над мелью, достаточно будет команде с них сойти, — продолжил Харальд. — А корабли Оттара для этого нужно разгружать. Они снимают припасы и реи, весла и все прочее. У нас все будет в порядке, даже если вода спадет. Но у Оттара возникнут серьезные проблемы.

Старри кивнул. Харальд дал ему еще глоток супа с элем. Минуту спустя Старри заговорил снова.

— Воинов у Оттара стало намного меньше? — спросил он.

— Да, — ответил Харальд. Он уже говорил об этом раньше, сразу после битвы, когда Старри жаждал услышать ее подробности.

Берсерка так воодушевил этот рассказ, что он попытался встать с постели, хотя бой уже закончился. И пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить его остаться на месте.

— Оттар потерял как минимум сорок человек, — сказал Харальд. — И это только мертвыми. Еще пятнадцать, или около того, ранены. Это была бойня. Отец говорит, что тот, кто командует ирландцами, действительно знает свое дело, он устроил буквально идеальную ловушку, и мы влетели в нее на полном ходу.

После битвы норманны потратили какое-то время на то, чтобы разобраться с неотложными задачами. Раненые требовали внимания, мертвых следовало собрать и похоронить. Занимались они этим не слишком долго. Оттар потерял около сорока человек, по крайней мере так считали в лагере Торгрима. Но многие тела унесло течением. Кого-то нашли, но таких было мало. И эта мысль тревожила товарищей погибших. Воину нравится думать, что его отправят в мир иной должным образом, что его плоть не достанется воронам и падальщикам.

Едва похороны завершились, Оттар велел своим людям подняться на оставшиеся два корабля, после чего отправился искать те, которые уплыли по реке. Торгрим решил, что пора перевести собственные корабли через мель, и викинги из Вик-Ло потратили час на то, чтобы протащить их вперед против течения. Когда Оттар вернулся со своими сбежавшими кораблями на буксире, флот Торгрима уже благополучно стоял на якоре в глубокой неспокойной воде.

Как только Оттар увидел, что корабли Торгрима теперь опережают его собственные, он впал в ярость, как все они и ожидали. Харальд подозревал, что только ради этого отец приказал провести корабли вверх по течению, хотя раньше сам говорил, что это плохая идея. Он дразнил Оттара и делал это исключительно ради собственного удовольствия.

Корабль Оттара ткнулся в дальний конец мели, и Оттар спрыгнул с его носа. Он со свирепым видом устремился вперед, шагая по колено в глубокой воде, которая настолько замедлила его продвижение, что теперь он не выглядел так грозно, как ему хотелось бы. Торгрим и его люди находились на борту своих кораблей, стоявших на якоре в глубокой воде. Они отдыхали под парусами, натянутыми для того, чтобы укрыться от все еще не утихшего дождя. Все головы повернулись в сторону Оттара, но никто не двинулся с места, не заговорил, даже не удостоил внимания его приближение. Торгрим стоял к нему спиной.

Когда Оттар добрался до конца отмели, он остановился и выкрикнул имя Торгрима. Тот продолжал его игнорировать, и Оттар заревел снова. На этот раз Торгрим поднялся и медленно взошел на корму. Там, опираясь рукой на высокий старнпост, он посмотрел на Оттара. Их разделяли тридцать футов речной воды, слишком глубокой, чтобы Оттар мог преодолеть это расстояние.

— Ты обогнал мои корабли, Торгрим Ночной Щенок? — рычал Оттар.

— Да, обогнал, — спокойно ответил Торгрим.

— Ты меня не опередишь! — Оттар заговорил еще громче и с большей яростью. — Не опередишь!

Торгрим огляделся с деланым изумлением.

— Но я уже опередил тебя, Оттар, — сказал он. — И если ты не придержишь язык, я снимусь с якоря и оставлю тебя на растерзание ирландцам.

За те часы, что минули после боя, произошли разительные перемены. При первой встрече люди Оттара превосходили числом отряд Торгрима. Теперь все стало иначе. Оттар потерял почти полную команду корабля, и их силы уравнялись.

Но это было еще не все. Оттар оставался вожаком потому, что его последователи считали его более сильным, жестким и безжалостным бойцом, чем все остальные. Воины присоединялись к нему, поскольку боялись его и полагали, что другие будут бояться его еще больше. Они не сомневались, что его бездумная жестокость поспособствует их обогащению. Но ирландцы выставили Оттара дураком, и его люди поняли, — хотя сам Оттар мог этого не понять, — что именно Торгрим спас их и сохранил для них корабли.

— Ты ублюдок! — кричал Оттар. — Вороны выклюют тебе глаза!

— Возможно, — согласился Торгрим. — Но не ты отдашь меня им на съедение.

С этими словами он отвернулся и нырнул под парус, оставив Оттара мокнуть под дождем. Еще несколько минут Оттар продолжал кричать, но никто его не слушал, и это выставляло его еще большим дураком, чем он был на самом деле. В конце концов он развернулся и отправился обратно к своим людям. Вновь перетаскивать свои корабли через отмель команды Оттара начали лишь на следующее утро.

— Я вот чего не могу понять, — сказал Старри, закрыв глаза, словно речь требовала от него столько сил, что на другое их просто не оставалось. — Как же Кевин? Разве он не должен был продвигаться вдоль берега реки? Чтобы не позволить ирландцам перехватить нас так, как они сделали?

— Мы не знаем, где он, — сказал Харальд. — Ясно только, что его здесь нет, но неизвестно, куда он делся. То ли его разбили эти новые ирландцы, то ли он сбежал, мы не знаем.

Он взглянул на Старри, ожидая реакции, но Старри, похоже, уснул. Харальд подождал еще минуту и, убедившись, что Старри действительно спит, поднялся, потянулся и задумался, чем же теперь заняться.

«Колун», — подумал он. Его меч, прекрасный франкский клинок, когда-то принадлежавший его дедушке Орнольфу, а теперь доставшийся ему. Кромка слегка пострадала в предыдущей битве и требовала правки, к тому же клинок не помешало бы смазать маслом при этой отвратительной погоде. Но когда Харальд поднял взгляд, он увидел, что на корму шагает отец, и, судя по лицу Торгрима, все выражения которого Харальд слишком хорошо знал, у того имелись свои соображения по поводу того, чем нужно заняться Харальду.