Человек безумный. На грани сознания  - Виктор Тен

Далее природа совершенствует два верхних мозга, увеличивая их противостояние вплоть до полной изоляции посредством центральной борозды. Наибольшего совершенства эти два раздельных мозга достигают у дельфинов, которые являются единственными животными, которые устойчиво выдерживают зеркальный тест и дают себе личные имена. Дельфины – единственные из животных, имеющие самосознание благодаря зеркальному отражению образов, порождаемых двумя мозгами. Мозг, как носитель самосознания, является весь целиком зеркальной структурой. С этим связано его невероятное быстродействие, подобное квантовому. Только принцип зеркала может объяснить это быстродействие, называемое Эдди и Н. Бехтеревой «туннельным эффектом».

Следующий этап – соединение двух мозгов в одно целое, которое произошло в человеке. Это соединение породило вначале шизофрению, сломавшую природные инстинкты и рефлексы, а потом – разум.

Мозг человека не вырастает мало-помалу из мелких мозгов обезьян, его масса была набрана до начала сапиентации и является не ее результатом, а условием. Природа, создав гомогенный комочек головного мозга, благодаря количественным накоплениям в геноме, в массе, в реактивности, ускорении передач импульсов, развивает его до предела посредством эволюции видов, а потом делит надвое.

Мы можем пытаться обосновать такой способ развития, например, аргументом, что двое подобных выполняют объем работы не в два раза больше, чем один, а больше на порядок. Многие это наблюдали при строительстве дачных домиков. Работу, которую один человек выполнит за два сезона, двое сделают за две недели. Мы можем не рассуждать на эту тему, приняв как данность: это стратегия развития природы, которая, создав что-то новое, развивает до предела, потом делит таким образом, что сотрудничество сопрягается с конкуренцией. Физики не спрашивают, почему вся электроника построена на гетерогенных структурах, хотя этот вопрос мог бы стать отправным в объяснении устройства Вселенной, включая странные квантовые явления, на почве диалектического материализма.

Думаю, что Природа, используя стратегию «развитие до предела и разделение», борется с энтропией. В разделенном тождестве начинается борьба, связанная с самоопределением двух начал, бывших ранее одним целым. Эта «любовь-ненависть» порождает невиданные ранее события. Это уже не энтропия, а развитие. «Там, где в неоформившемся появляется разделение, но без отделения, это называется жизнью», – говорил Чжуан-цзы.

Самыми развитыми парами мозгов, работающими в автономном друг от друга режиме внутри одного черепа, обладают дельфины, у которых есть и самосознание, в отличие от всех других животных, включая обезьян. Не стану излагать здесь свою теорию антропогенеза, хотя утверждение, что ключевым звеном, «точкой ноль» в переходе от мира животных к существам, обладающим conscious experience, являются не обезьяны, а морские млекопитающие, не является такой уж безумной в сравнении с призывами к «выносу духа» Деннета, «аргументом зомби» Чалмерса, «клетками разума» Ризолатти.

Здесь важно следующее: мозг человека, сложившийся не в результате медленного роста, а в результате синтеза двух автономных мозгов, уникален тем, что представляет собой зеркальную структуру, которая и обеспечивает вневременное быстродействие. И у Вселенной, и у человека оно объяснимо одним принципом – принципом зеркала. Необходимо также учитывать такое важное положение, как диалектика целого и части, согласно которой целое всегда больше суммы входящих в него частей, ибо, во-первых, само по себе представляет новое качество, более высокого порядка; во-вторых, взаимодействия между частями в рамках целого отличаются от прежних взаимодействий, они более богаты; в-третьих, взаимодействие целого с другими подобными ему целостностями создает принципиально новую реальность (в случае с сознанием это социальность, конституирующая сознание).

Дуализм не прав, прав диалектический материализм с его тождеством противоположностей, переходом количественных изменений в качественные (что прекрасно подтвердила генная эволюция), эволюционными скачками через инверсии по типу отрицания отрицания, диалектикой целого и части, которые объясняют новации (соединение дает эмерджент, потому что целое – это новое качество). Именно он и есть «теория всего», другой пока никто не придумал.

Исследования мозга дельфинов показали «архаичность» его строения в плане недостаточно «высокой специализации» нейронов и отдельных структур. Однако за «примитивностью» может стоять универсальность, и в таком случае она – не примитивность, а аристократическая простота. Полупроводниковый диод в сравнении с электронной лампой тоже устроен просто и даже примитивно. В случае с дельфинами природа пошла по иному пути, чем в случае с большинством животных: во главу угла был поставлен принцип многообразия и разнонаправленности связей, а не развития специализации самих нейронов.

Специализация представляет собой более простой вариант. Современные опыты со стволовыми клетками показали, что важна основа, из которой можно получить что угодно.

Желая наглядно представить эволюцию в качестве настольной игры, не придется строить что-то похожее на бильярд. Игра должна заключаться в том, чтобы прокатить шар по холмистой местности таким образом, чтобы он не скатился с вершин и перевалов, постоянно балансируя на грани. Внизу – ямы-ловушки, называющиеся «специализация». Скатился – игра «Эволюция» для тебя окончилась.

Клетки ассоциативных полей мозга в основном являются неспециализированными.

Бихевиористы внесли большой вклад в изучение мозговых механизмов поведения. Интересен, например, опыт Карла Лешли (в соавторстве с К. Прибрамом), который заключался в следующем: у животных вырабатывался какой-либо навык, а затем удалялись различные части мозга с целью выяснить, зависит ли от них данный навык. В итоге Лешли выяснил, что мозг функционирует как целое и его различные участки взаимозаменяемы. (Речь идет об ассоциативных полях мозга, ибо сенсорные центры имеют конкретную локализацию; например, после удаления мозжечка животное не сможет нормально двигаться.) Лешли выяснил, что специализация клеток не дает преимуществ, когда дело идет об ассоциативных способностях. Нейроны ассоциативных полей неокортекса с успехом могут заменять друг друга. Идентичные результаты получил П. Питш, исследовавший саламандр (Талбот, 2004. С. 24, 40, 41).

Во второй половине XX в. в ходе изучения последствий комиссуротомий и многочисленных операций по удалению пораженных опухолями популяций мозга, особенно у детей, эти результаты получили подтверждение применительно к человеку (Хохлова, 1967). У детей даже после удаления больших пораженных частей ассоциативной коры функции восстанавливаются: то, чем занимались удаленные нейроны, берут на себя другие, благодаря неспециализированности.

Отмечая достижения науки, необходимо сказать, что в последнее время ученые открыто говорят об «относительной ценности традиционных критериев, по которым морфологи привыкли судить о степени структурной сложности коры. Как раз у дельфинов был найден целый ряд архитектонических и нейронных признаков, считавшихся до сих пор характерными для людей».