Тьма - Вадим Агапов

– Слава – товар невыгодный: стоит дорого, сохраняется плохо, да и изнашивается, – процитировал я мнение известных людей, разглядывая прославленного коуча.

Его взгляд блуждал в каких-то иных мирах и, судя по выражению лица, довольно приятных. Я не сомневался, что слава заменяет ему наркотики. Он верил в то, что говорил.

– Тысячи человек сидят в зале и следят за моим малейшим движением! Слушают мой голос. Их коллективное сознание принадлежит мне! – говорил он, словно мантру читал. – А мое сознание расширяется до размеров океана! Я представляю себе огромный, бесконечный океан, который…

– Так что насчет небулайзера, или как его там? – Арсений не слишком учтиво прервал поток сознания учителя. – Будем его испытывать?

– Что? А, да. – Блинов спустился с небес на землю, и было видно, что он недоволен.

– Разве он может заменить славу? – спросила Яна, решив сгладить невежливость Строганова. – Или вы используете его для вдохновения?

– Девочка моя, – усмехнулся Блинов, – заменить славу не может ничто! Но у этой нирваны, этого кайфа есть и оборотная сторона. Я имею в виду ее постоянную потребность. Вам этого не понять…

– Ломка, типа? – спросил Арсений.

– Ну, как-то так, – подумав, согласился Блинов. – И тогда или мой кальян, как я его называю, или очень хороший секс! А для вдохновения я использую музыку, – добавил он со смешком. – Ну так что, полетаем?

Я отказался, Яна тоже отрицательно покачала головой. Один Арсений радостно поинтересовался, где у этого аппарата мундштук.

– Мундштук? – переспросил Блинов и усмехнулся. Он вставил в недра ингалятора ампулу, закрутил какой-то винтик, включил прибор в сеть и на маленьком сенсорном экране выбрал нужный режим. – Поехали!

– Гоу! – поддержал Арсений и вскочил со своего места.

Поскольку остановить его я был не в силах, а наблюдать пагубные привычки моего друга мне не хотелось, я решил покинуть компанию и побродить по дому. Яна пересела в кресло у стены и осталась наблюдать за экспериментом.

– Вдруг им помощь потребуется? – негромко сказала она мне, глядя на нездоровое возбуждение Арсения. А тот тем временем включил на телефоне какую-то жуткую музыку.

– Не против «Tamtrum»? – поинтересовался он у Блинова.

Я обошел кругом этих «любителей абсента» и направился было к выходу, но разыгравшаяся сцена заставила меня остановиться.

Блинов, словно морская звезда, раскинулся на кресле, глаза его были закрыты. Блаженная улыбка блуждала на лице. Он был в предвкушении и не обращал внимания на гостей. А Строганов, двигаясь быстро, но осторожно, стащил из шкатулки одну из ампул и уселся на свое место.

– Мундштука нет! – вдруг произнес Блинов, не открывая глаз. – Просто сидите и медитируйте! – и умолк.

Арсений так и сделал. Жуткую композицию сменила другая.

– «The Chemical Brothers», – тоже закрыв глаза, сообщил нам Арсений.

– Ну и дерьмо! – сонно прокомментировал Блинов и вырубился.

Яна взглянула на меня и пожала плечами, мол, какое-то самовнушение. Ни она, ни я ничего не чувствовали. В небулайзере с помощью компрессора жидкость из ампулы превращается в аэрозоль, которым через маску или мундштук должен дышать пациент. В нашем случае имелись не пациенты, а парочка чокнутых любителей славы, но они сидели в креслах и спали! Ну, Блинов во всяком случае. Строганов, может, просто прикидывался.

Словом, я постоял, посмотрел и пошел к выходу из каминного зала. По дороге я размышлял (в который раз!), имеет ли отношение к убийствам Блинов? Виноват ли Вася-шофер? Годится ли Седых на роль маньяка? Подозрения мои, как я понял, зависели от реакции и действий Строганова. Раз мы пришли к коучу, значит, неспроста. Несмотря на то что мать Черемиса его не опознала. Интересно, а как он Васю будет проверять? Маршрут передвижений – серьезная улика!

Терем был просто громадный. Анфиладу бесконечных и нежилых комнат на первом этаже замыкала бильярдная. Я решил подняться на второй этаж и попал в коридор, освещенный стилизованными под факелы светильниками. По обеим сторонам были двери, но не они привлекли мое внимание. В мерцающем свете я разглядывал портреты молодых женщин, которыми были увешаны стены. Нет, ни нашей Насти, ни других жертв я среди них не увидел. Странно, но вместо позитивных эмоций от вида симпатичных и полуобнаженных девушек я испытывал чувство тревоги. Как говорят шведы, тревожные мысли создают маленьким вещам большие тени. Наверное, они правы, потому что, заметив боковым зрением мелькнувшую тень, я резко развернулся, и сердце мое заколотилось часто и сильно. И вообще, у меня было четкое ощущение чьего-то присутствия… Откуда-то доносился неясный гул. Телевизор, что ли? Вычислив дверь, за которой явно что-то происходило, я постучал и нажал на стильную латунную ручку. Дверь легко раскрылась. И на меня обрушился водопад голосов…

В просторном зале яблоку негде было упасть! Вот, оказывается, что Блинов имел в виду, когда сказал, что он почти один дома! Человек двадцать гостей! И, кажется, одни мужики. Все они разговаривали, точнее, орали друг на друга. И пили. И смотрели телевизор. На меня никто не обращал внимания. Я стоял, прислонившись к стене, и рассматривал их широко открытыми глазами. Меня не столько поразило само их присутствие в доме Блинова (почему нет, в конце концов? он же стадионы собирает! чего бы в гости пару десятков не позвать?), нет, меня просто шокировали сами мужчины, их лица. Это были персонажи с картин Босха и Брейгеля! Или посетители бара «Дачное». Точно! Как же я их не признал? Вон Сипатый, который залезал ко мне в номер. Он орет на Гнусавого. Коля Живодер – я не сразу его заметил – сидел в кресле, перед ним стоял толстяк, которого держали за руки, а Коля ему что-то втолковывал. Толстяк с ужасом слушал. Раз – и Коля кулаком ломает ему нос. Толстяк обмякает. Его бросают на пол… И дышать тут нечем – смесь пота, перегара, сигаретного дыма, чеснока, лука… Физически становится тяжело дышать. Но, наверное, это только мне тяжело, остальные чувствуют себя как рыбы в воде. И мат, сплошной мат в воздухе. Все разговоры состоят из ругательств и междометий… И вдруг я почувствовал дрожь в коленях: передо мной стоял Шустин! Собственной персоной! Сбежал? Или Руслан отпустил его? Нет! Это вечеринка по поводу его освобождения! Он стоял и разглядывал меня. Такой злобы во взгляде я не видел никогда и, надеюсь, не увижу больше… Он заорал, привлекая внимание толпы и показывая на меня рукой. Вопли присутствующих стали стихать, и все повернулись в мою сторону. В наступившей тишине были слышны лишь стенания толстяка, валявшегося на полу. Ноги мои стали ватными, во рту пересохло… В поисках двери я повернул голову влево и закричал. Вернее, попытался крикнуть, поскольку голос остался где-то в глубине легких, – дверной проем закрывал собой тот, кого не могло быть здесь. Ни в доме Блинова, ни вообще на этом свете. Потому что мертвые, они не ходят! Я не верю в россказни старой ведьмы…

– Арылдаш! – нечеловеческим голосом гаркнул мне в ухо Михей.

Я завалился на пол. Последнее, что я ощутил, это боль от удара в висок…