Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

Глядя на мужа, Махелт осознала, как он устал, он действительно «хотел поскорее добраться». Поэтому не делал остановок, даже чтобы помыться. Она немного помедлила, беспокоясь о своей одежде, но решила, что уже слишком поздно.

– Можно утром. – Махелт села рядом с ним и, когда Гуго обвил ее рукой, наконец избавилась от леденящего душу холода.

– Я видел нашего сына, когда вошел в переднюю, – сказал Гуго с явным облегчением, что морока мытья отложена на потом. – Роджер крепко спал с пальцем во рту. Он подрос.

– Он научился говорить «лошадка» и «мама».

– Интересно, как он назовет меня. – Голос Гуго был одновременно полон гордости и тоски.

– Завтра узнаете сами. – Махелт погладила мужа по волосам.

Ее лоно налилось тяжестью от предвкушения, но она могла подождать. Глаза Гуго уже закрывались, как будто ему положили гирьки на веки. У Махелт на языке вертелось множество вопросов, но она понимала, что должных ответов не получит. Надо же, Гуго так выбивался из сил, чтобы добраться до нее сегодня ночью, когда мог подождать и прибыть утром.

– С моим отцом все в порядке? – спросила Махелт, поскольку это было единственным, что она хотела знать.

Гуго заворчал и усилием воли приподнял веки:

– Здоров как бык и неплохо справляется с невзгодами. Ваша матушка, братья и сестры также не унывают, а малыши поистине прелестны… Но не так прелестны, как наш сын.

В голосе мужа было что-то, отчего Махелт насторожилась, словно пес, заслышавший незнакомый звук во дворе. Гуго о чем-то умолчал или опустил какие-то подробности. Однако расспрашивать его сейчас было бесполезно.

– Идем, – сказала Махелт. – Утром вы не сможете пошевелить шеей, если уснете на скамье.

Взяв мужа за руку, она заставила его встать и подвела к кровати. Простыни завтра придется сменить, но это все равно следовало сделать. Махелт помогла Гуго снять сапоги и запихнула его в постель. Он схватил ее за руку и уложил рядом.

– Я слишком устал, чтобы от меня был прок, но все равно хочу, чтобы вы были со мной, – сказал он. – Хочу знать, что вы не сон.

Эти слова заставили Махелт растаять; сбросив туфли, она легла рядом и кисло подумала, что одежда послужит хоть какой-то защитой. Сколько ночей напролет лежала она без сна, мечтая, чтобы Гуго согрел холодную сторону кровати! Обо всем остальном она позаботится завтра.

Утром, пока Гуго еще спал, Махелт велела прислуге приготовить ванну. Она достала частый гребень из своего сундука и приказала одной из служанок принести брусок мыла, ароматизированного розовым маслом. А также блошницу[14], масло и золу, чтобы вывести вшей. Махелт также велела принести в комнату еду и питье, поскольку знала, что граф захочет переговорить с Гуго, несмотря на раннее время, но сначала муж был нужен ей самой. Когда ждать дольше было нельзя, она подошла к кровати, раздернула полог и осторожно потрясла мужа, чтобы разбудить.

Гуго удивленно посмотрел на нее затуманенным взором. На простынях подпрыгивали маленькие темные точки, и Махелт отвела глаза.

– Утро, – сказала она. – Вас ждет ванна, и служанкам нужно отнести эти простыни в прачечную.

– Ванна? – Его взгляд постепенно прояснился.

– Я легла рядом прошлой ночью из любви к вам, но вряд ли кто-то еще захочет к вам приблизиться, – резко сказала Махелт. – Вы только посмотрите на себя! На вас больше блох, чем на подзаборном борове, и пахнет от вас, как от золотаря!

Гуго сел, протирая слипшиеся после сна глаза.

– Я всего лишь хотел вернуться домой, – произнес он голосом, который заставил Махелт содрогнуться, поскольку его чувства были намного глубже, чем просто радость от встречи с ней и возвращения во Фрамлингем после долгих недель отсутствия. В голосе мужа звучала неподдельная тоска, а так как Махелт еще не знала причины, ее тревога лишь возросла.

– Что ж, вы дома, – весело сказала она, – и жена бранит вас, поскольку вы больше не в военном лагере и не в пути, и вас необходимо привести в подобающий вид. Будь вы Трайпсом, я заперла бы вас в конюшнях. Идем.

Потянув мужа с кровати, Махелт велела служанкам собрать простыни, развесить покрывала на воздухе и хорошенько выбить. Рубаху и брэ Гуго она приказала прокипятить и разрезать на тряпки для уборной.

– Они не настолько плохи! – запротестовал Гуго, когда Махелт подцепила их пальцами, чтобы бросить в кучу для стирки.

– Тут больше дыр, чем на листьях щавеля после нашествия жуков, – возразила она. – И достаточно грязи, чтобы вырастить лук-порей! Даже нищий бродяга побрезговал бы ими.

В уголках глаз Гуго пролегли веселые морщинки.

– Я ужасно скучал по вашей брани, – признался он.

Махелт прищелкнула языком, указав ему на ванну. Она заметила, что кожа Гуго покрылась мурашками, и велела служанке влить еще ведро горячей воды. Потом взялась за титанический труд, чтобы вернуть мужу его прежний вид. Она намазала его тело смесью жира и розового масла и затем соскребла ее вместе с грязью и паразитами. Вода постепенно приобрела цвет реки во время паводка. Махелт приказала наполнить чистой водой вторую ванну и отправила служанку за ножницами.

– Ради всего святого, как вы довели себя до такого состояния? – сердито спросила она.

Гуго поежился, поскольку его торс находился над поверхностью воды, а из открытых ставней проникал холодный воздух.

– Мы постоянно находились в поле и времени не хватало. Едва я падал на соломенный тюфяк, как пора было вставать. Проще было не раздеваться вовсе. Все поступали так же. – Гуго погрустнел. – По правде говоря, это казалось не важным.

Махелт взяла у служанки ножницы и начала подстригать волосы мужа. Выбеленные сверху солнцем, они были спутанными, сальными и кишели вшами. Она резала и кромсала, а после обработала мазью из блошницы. Велев Гуго встать, Махелт приказала служанкам окатить его несколькими ведрами чистой воды.

Пока служанки вытирали Гуго и помогали облачиться в теплый халат, Махелт вымылась во второй ванне с чистой водой, хорошенько растерлась, и позаботилась о собственных волосах, с которыми ей не хотелось расставаться.

Гуго бродил по комнате, касаясь отдельных предметов, как будто заново знакомясь с привычной обстановкой. Махелт надела чистую сорочку и присоединилась к нему, пока служанки выливали воду из ванн и рассыпáли по полу порошок блошницы.

– В Ирландии нет змей, но вы, наверное, привезли домой в качестве подарка все остальное, что ползает. – Махелт весело и укоризненно взглянула на мужа.

Она подошла к сундуку, чтобы положить на него гребень, и уставилась на свиток пергамента, лежащий между шкатулкой для драгоценностей и горшочками с притираниями. Пергамент был перевязан узкой красной ленточкой и усыпан светлыми лепестками цветов ежевики. Хмурясь и улыбаясь при виде таинственного свитка, Махелт развязала ленточку и развернула пергамент. Из него выпала связка мерных реек[15], простучав по крышке сундука, словно деревянные пальцы. Сам пергамент оказался официальным документом, составленным на латыни.