Любовь под снегом - Иринья Коняева

Сергей отвлекся на долю секунды, Маришка вырвала руки и подбежала к любимому, схватила под руку.

– Саш, только не бей его, пожалуйста.

– Марина, отпусти и иди к детям.

– Ты оставил их одних? – ужаснулась девушка.

– Нет, конечно. Под присмотром.

– Тогда я останусь, чтобы ты не сделал ничего… лишнего. Идем лучше наверх, оставь, – Маришка тянула мужчину в сторону лифтов.

– Нет, родная. Такие вопросы на самотек не оставляют. Сергей?

Марина в страхе смотрела на мужчин. Высокий, стройный Сергей на фоне мощного и еще более высокого Александра выглядел совершенно не так внушительно, как ей помнилось по предыдущим встречам. В исходе возможной схватки она не сомневалась ни на грамм, зная, что Саша с братом регулярно боксирует, а Сергей лишь иногда плавает в бассейне.

– Это варварство, – прошептала Марина.

– Я… Саш, – начал Сергей, не глядя на девушку, – я ее действительно люблю. Очень! Мы с Ниной подаем на развод и…

– Ваши отношения с Ниной меня не интересуют. Марина – моя невеста. Еще раз к ней приблизишься, я тебя уничтожу. Сергей, я не шучу. Она – моя. Ты понял?

Александр говорил медленно, будто вколачивая каждое слово в постепенно отступающего мужчину. Марина вцепилась в локоть любимого, как клещ, и про себя только и думала: «Слава Богу, это не мне!».

– Мы поняли друг друга? – угрожающим тоном уточнил Александр.

– Да, – Сергей опустил взгляд. – Я не буду мешать.

Уже в лифте Марина призналась:

– Так неприятно. Мне хочется залезть в душ и не вылезать оттуда, пока не пропадет это ощущение гадливости. Спасибо, что не стал его бить. Я чувствовала, что ты едва сдерживаешься. Он козел и не стоит марать об него руки.

– Испортил тебе все удовольствие от СПА, – Александр слабо улыбнулся.

– Вот я лучше про СПА буду думать, там было действительно хорошо. Спасибо, что пришел, он не хотел меня слушать, хотя я сто раз ему сказала «нет». Как ты догадался?

– Приперлась Нина.

– О! Если честно, я думала, ты наговариваешь на нее, чтобы затащить меня к себе в номер, – Марина подмигнула любимому и прижалась к нему. – Я так понимаю, она слегка прифигела, что у нас там детский сад?

– Типа того, – Саша удивился отсутствию ревности и решил подлить масла в огонь: – Но она успела скинуть халатик.

– Что?! – голубые глаза полыхнули яростным огнем и тут же подозрительно прищурились. – Я что-то не поняла. Эта тварь пришла к нам в номер и разделась?

Лифт уже давно остановился, открылся, закрылся и поехал снова вниз, но пара, казалось, этого даже не заметила.

– Ну, она развязала поясок, халат распахнулся, – с готовностью рассказывал Александр, любуясь своей амазонкой, пылающей жаждой мщения, – но тут из ванной вышла Маша…

– Я надеюсь, она не видела это? – Марина переключилась на другую тему со скоростью света. Даже с мизерным опытом общения с детьми, она понимала, что детям подобное видеть не стоит.

– Я тоже на это надеюсь. Постарался заслонить. Нина у двери стояла, а там же шкаф. По идее, при выходе из ванны…

– Однозначно не видела. Фух! – выдохнула Марина. – Не хватало еще ребенку травму заработать.

– Не преувеличивай.

– Мне сегодня Настя целый свод правил выдала, что можно, а чего нельзя делать в присутствии детей. Интимную сторону жизни при них лучше никак не освещать в таком возрасте. Да и сам посуди, то одна тетя, то вторая, а тут еще сверху третья нарисовалась. Зачем оно ребенку?

Лифт остановился на первом этаже и двери бесшумно разошлись в стороны. Знакомый голос обволакивающими нотками и легкой хрипотцой соблазнял красивую девушку-администратора. Марина не знала английский, но сомнений в том, что происходило на ресепшене, не было.

Александр нажал кнопку закрытия дверей и номер их этажа.

– Что и требовалось доказать, – кивнула девушка.

– Они с Ниной стоят друг друга.

– Однозначно.

Лифт неторопливо скользил наверх, словно давая возможность все обдумать до возвращения в номер, уютный и домашний, и не нести туда негатив. Марина, прижавшись к любимому мужчине посильнее, вспоминала свою наивность при общении с Сергеем, доверчивость, свою и Настину, в отношении Жени. То, что подруга осталась одна наедине со своим горем, тревожило девушку, она каждую свободную минуточку старалась писать, отправлять фотографии, но знала – этого недостаточно. Впервые за пять лет Новый год они праздновали по отдельности. Настя вышла на связь лишь второго января, но ничего не писала о последних трех днях, хоть, вроде бы, и была в хорошем настроении.

Рано утром тридцать первого декабря Настя лежала пластом в кровати и бездумно смотрела в потолок. Слезы давно высохли, но на душе все еще было гадко. Несправедливость жизни обрушилась со всей силой и буквально расплющила не ожидавшую такого поворота событий девушку. Яркая, солнечная, позитивная Настя чувствовала себя старой, опустошенной развалиной, в которой не осталось ровным счетом ничего хорошего. Лишь тупая боль в сердце и мерзкое, скользкое ощущение предательства.

Еще недавно она рассказала все Маришке, что называется: излила горе, не оставила в душе ничего темного. И даже не сомневалась – в истории с Женей поставлена жирная точка. Раз и навсегда. Пережила, переболела, отмучилась.

Но нет. Судьба решила добить не до конца оправившуюся девушку и преподнесла неприятный сюрприз – любовь Жени.

Он пришел накануне вечером. С цветами, подарками. И извинениями. Настя готова была убить его за одно лишь напоминание о себе, но он явился весь собственной персоной на пороге ее дома. Она не ждала его, но, увидев, на долю секунды обрадовалась. И тут же вспомнила все. И накатилась волна гнева, ярости, разочарования. И глаза наполнились слезами.

Настя захлопнула дверь, да с такой силой, что маленькие фарфоровые статуэтки кошечек, которых мама собирала годами, задрожали в серванте, царапая стекло полок с неприятным скрежетом.

– Да когда ж вы разобьетесь, драные кошки! – в сердцах выплюнула разъяренная и расстроенная девушка.

Фигурки ей нравились, но сейчас ей нужно было спустить пар и ничего другого под рукой не оказалось. Орать на Женю не хотелось. И видеть его – тоже. Но пришлось. Он снова позвонил.

Не желая привлекать внимание брата, отдыхавшего после работы, она нацепила первые попавшиеся тапки и выскочила в подъезд, не озаботившись верхней одеждой, и сходу налетела на парня:

– Что ты здесь делаешь, идиот? Вали отсюда! Хватит названивать!

Она говорила что-то еще, да только слова не отложились в памяти, а вот вид парня запечатлелся отчетливо. Он казался несчастным, смущенным, даже каким-то… потерянным? Настя замерла, когда пришло это слово. Действительно, он казался именно потерянным. Уязвимым. Неуверенным в себе.