Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских

я тут же и принялся исполнять. Обязанности эти, надо сказать, не очень обременительные: крути себе перископ из стороны в сторону и подмечай всё, что творится наверху.

Вести наблюдение за водной поверхностью после длительного нахождения под водой — весьма занятное времяпрепровождение, особенно когда знаешь, что тебя не видит никто, а ты видишь всех. Крутанув перископ вправо, я прошёлся по горизонту, старательно вглядываясь в даль и, совершив полный оборот, ничего подозрительного не обнаружил. Справа на траверзе едва различалась неровная полоска берега. Несколько неопознанных посудин направлялись туда, в скором времени надеясь войти в ближайший порт. Я представил себе ощущение членов их команд, узнай они сейчас, что находятся в перекрестье прицела подводной лодки.

Подходила к концу третья неделя нашей внеплановой автономки. Случилось так, что в один прекрасный день, вернее в ночь, мы были подняты (как всегда, под утро) по тревоге и по заданию командования брошены на перехват авианосной ударной группы (АУГ). По данным разведки стало известно, что атомный авианосец США «Энтерпрайз» в компании кораблей охранения в ближайшее время должен будет выдвинуться с Филиппин и проследовать в неизвестном направлении. Нам надлежало заблаговременно прибыть к месту его базирования, установить наблюдение и в случае выхода авианосца из базы скрытно следить за ним. Необходимо было собрать максимум информации: средствами радиоэлектронной разведки перехватить и записать все переговоры кораблей группы между собой и с берегом, определить спектры рабочих частот радиоэлектронного оборудования и в идеале — выяснить маршрут следования.

Хоть перестройка и двигалась по нашей стране семимильными шагами, а Горбачёв усердно вылизывал задницы своим новым западным друзьям, однако обстановка в мире оставалась напряжённой. Заманив нас обманом и пустыми посулами в свои хитро расставленные сети, заставив подписать ряд договоров по ОСВ, американцы уже успели лишить Советский Союз некоторых наиболее опасных для них видов вооружения. Прикрываясь либералистической трескотнёй и излияниями славословий, Америка не ослабляла хватку, более того, её флот стал вести себя весьма нагло. Было несколько провокаций с заходом американских кораблей в наши территориальные воды на Камчатке и в Приморье, а на Чёрном море так и вообще обнаглели до крайности: их ракетный крейсер чуть ли не до Севастополя дошёл. Оружие применять, понятно, было нельзя — разрядка международной напряжённости, как-никак. Пришлось нашему маленькому сторожевику идти на таран этого монстра и буквально выпихивать зарвавшихся заклятых друзей из наших вод. Получив несколько приличных вмятин в борту, лишившись кое-какого дорогостоящего навесного оборудования, американский крейсер резко изменил курс и полным ходом умчался на ближайшую натовскую базу залечивать помятые бока.

Между тем пока Горбачев звездил по миру и слушал, распустив уши, уверения в вечной дружбе, американские стратегические бомбардировщики с ядерным оружием на борту продолжали барражировать вдоль наших границ, а подводные ракетоносцы с внушительным запасом баллистических ракет регулярно паслись вблизи наших берегов, готовые к упреждающему ядерному удару. Таким образом, дружба — дружбой, а порох приходилось держать сухим.

Не ослаблялось напряжение и на Ближнем Востоке. В Персидском заливе назревал нешуточный конфликт. Саддам Хусейн постепенно выходил из-под контроля американцев, и им срочно требовалось его публично наказать. Как раз в это время в район Персидского залива зачастили и наши военные корабли. Все они не могли миновать Камрань по пути туда и обратно. Вот и теперь у пирса по соседству с нами стоял тральщик, полгода перед тем проводивший через Ормузский пролив караваны судов и осуществлявший там боевое траление. Мы с Васей уже успели побывать на его борту и познакомиться с офицерами. Успели также по достоинству оценить импортную радиоаппаратуру, которую они понабрали при стоянке корабля в Абу-Даби. Очень хотелось такую же. Поэтому, когда нас подняли по тревоге и двинули в море, все испытали радостное оживление, так как были абсолютно уверены, что тоже отправляемся в Персидский залив. Экипаж воспрял духом, а командир распорядился протереть спиртом и смазать лучшим машинным маслом торпедный боезапас, особенно ядерный.

Когда выяснилось, что нас отправляют совсем в другое место, задора немного поубавилось, но командир был уверен, что порученная нам АУГ в конце концов пойдёт чинить разборку с Саддамом Хусейном. Следовательно, оставался реальный шанс тоже оказаться в Персидском заливе и в случае чего, вступившись за своего названного друга, пустить на дно этот несчастный АУГ и ещё парочку подобных, окажись они на свою беду поблизости. Благо, две ядерные торпеды и весьма внушительное количество обычного боезапаса позволяли нам это сделать. К счастью, к таким радикальным мерам прибегать не пришлось.

Двигаясь в светлое время под водой на электромоторах, а ночью — в надводном положении под дизелями, мы за трое суток скрытно и без приключений добрались до Филиппин. Там заняли позицию в нейтральных водах у входа в залив Субик-Бей, где тогда размещалась американская военно-морская база, и вот уже три недели ведём наблюдение за акваторией: акустики день и ночь слушают горизонт, радисты записывают все переговоры. Время от времени поднимаем перископ, но ничего подозрительного пока не обнаружили.

Замечу, что выход наш в море был действительно неожиданным и весьма скорым. Скорым настолько, что мы даже не успели пополнить запасы продовольствия и — что самое неприятное — пресной воды. Но командование успело нам дать самое необходимое: посадить на борт штабного разведчика с двумя ящиками какой-то мудрёной спецаппаратуры и с огромным фотоаппаратом на шее.

В первую неделю неудобства не сильно ощущались, потому как, будучи уверенным, что выход займёт совсем немного времени, командир особых ограничений по продуктам не вводил. Но вскоре обстановка изменилась. Первыми со стола пропали деликатесы — языки, севрюга и обожаемая всеми щука в томатном соусе. Далее очередь дошла и до того, что попроще. Постепенно из рациона исчезли колбасы, тушёнка и прочие мясные продукты. Затем баночный сыр, сливочное масло и сгущёнка. Какое-то время налегали на перловку и макаронные изделия. К концу второй недели из продуктов остались только шпроты, вобла и шоколад. Да, забыл, ещё оставалось несколько мешков гороха, да в трюмах обнаружился аварийный запас сухарей, герметически запаянные жестянки с которыми хранились, возможно, ещё со времени постройки подводной лодки.

На третьей неделе рацион оптимизировался настолько, что коку не приходилось ломать голову, что готовить на завтрак, обед и ужин. В любое время суток ели что бог послал. К примеру, вчера на обед он послал уху вприкуску с сухарями. Уха была из воблы и гороха. На второе были шпроты и гороховая каша. Сегодня на обед была тоже уха, но уже из шпрот, на второе — котлеты из воблы и гороховое пюре. На ужин