Код 5320 - Ирина Ростова

- Ооо, я помню, как мы тогда флаер твоего отца угнали, - хмыкнул Нэд. - Он потом кодовые замки поставил вместо биометрии.

- А Мейли поставил камеру, и мы все равно угнали снова, - закатываю глаза я.

- Парни, у нас в радиусе какая-то херня под зонтиком, - ожил интеркомм в раскрытой броне Нэда голосом Яйцелома. - С фигней еще.

- Конкретней? - отозвался Нэд.

"Херня под зонтиком" означала живой объект с защитой или помехами вокруг, "фигня" - какая-то техника, и я, в общем-то, думаю, что знаю, кто это за херня и что это за фигня. Я засек присутствие на грани восприятия чуть раньше, но вот предсказать, присоединится ли "херня" к нам, все еще не могу.

- Одно слово что херня. По фигне похожа на граждов.

- Контроль, - указал Нэд.

Авторизация проходит, наконец, с десятого, наверное, раза. Множество процентов распознания биометрии совпадает с теми признаками, которые у нас с отцом общие, и процент погрешности оказывается в норме, и меня допускает до блока управления.

Я снимаю поле, и мы с Нэдом без разговоров и обсуждений быстро встаскиваем меня в экзоброню, и он тут же облачился следом.

- Херня на фигне едет, - предупреждает Яйцелом. - Пальнуть?

- Нет, - говорю я прежде, чем Нэд успевает даже додумать мысль. - Это условно наша херня на фигне, если я не ошибаюсь.

А я не ошибаюсь, потому что такие щиты спутать ни с кем нельзя. Они такой мощности и так фонят, словно полностью и постоянно поддерживаются силой 1-1, который не занят больше решительно ничем.

- Это за новая дерьмовина? - встрепенулся Нэд.

- Не новая. Эта дерьмовина уже некоторое время с нами плавает паралельными курсами.

Мы останавливаемся и ждем, пока здоровенный бронированный флаер пересекает открытое пространство и приближается к нам.

- Тачка стоит как дом, - прокомментировал Партак. - Эт чье?

- Заинтересованное лицо. Только я до сих пор не знаю, насколько и почему заинтересованное.

- Ты лучше скажи, он, вообще, наш или не наш?

- Как тебе сказать? Пока не наш. Но имеет временный статус союзника.

- Лишнего не болтать и не показывать, - сурово распорядился Нэд, который отлично представляет себе, кого именно я имею обыкновение записывать в “союзники”.

- А письку?

- Что?!

- Письку можно показать?

- Яйцелом, мать твою! - выругался Нэд. - Мы тут серьезными делами занимаемся, а ты что?

- А я тоже, - довольно ответил боец, радуясь возможности подерзить начальству в период временной необязательности субординации.

Флаер плавно тормозит за несколько метров от нас, не создав даже видимости угрозы, открывается дверь, и Кода выходит из него с таким апломбом, словно на красную дорожку. Огромные флаеры, наверное, тем и хороши, что даже огромный человек может изникнуть из них по-королевски.

Кода опирается на трость, как и в прошлый раз, из чего я делаю вывод, что повреждение перманентное и плохо поддающееся коррекции - и, значит, это можно использовать как существенный признак. Стоимость его шмоток для такой потенциально грязной авантюры превышает разумные пределы, а выражение лица напоминает о невозмутимом бульдозере.

Он сдвигает на кончик носа очки с синими стеклами и смотрит поверх них на нас.

- Добрый день, господа. Чудесный день.

И в его голосе есть только чистая, незамутненная уверенность в своих силах, и ни капли страха, хотя это мы тут стоим четверо в экзоброне и с плазменными пушками. Либо он невероятно храбр, либо у него есть запасной план, и во второе мне верится больше. Впрочем, об этом я подумаю позже. Сейчас нам надо успеть получить нужные сведения или убедиться в их отсутствии до того, как наше приключение, в самом деле, получит шанс попасть на первые страницы новостей.

- Привет, - здороваюсь я, поднимая лицевую пластину. - Решил присоединиться к прогулке?

- Я всегда интересовался древней историей, - говорит он. - На самом деле - нет. Больше - современной.

- И что он тут делает, и кто он такой? - спросил Нэд с оттенком подозрения.

Я не могу удержаться от шпильки.

- О, я начинаю подозревать, что, - я пару секунд перебираю идентичности Коды, чтобы понять, которую я могу безопасно озвучить. - Это, на самом деле, мой тайный фанат.

Выражение лица Коды не меняется ни на каплю, но я явно ощущаю, как меняется настроение от его щитов.

- И некто Гиллернхорн был менестрель-убийца, - цитирует он внезапно. - В десанте он служил и песни слагать умел.

Он цитирует меня. Из самого, наверное, неудачного и несчастного момента моей жизни: я был вскоре после Тир-Нан-Ога, в жуткой депресии фазы “кидается стульями в неугодных”, и я не уверен, что был сильно воздержан и трезв, когда орал эту песню и неудачно попал на камеру какого-то “гражданского репортера”. Отец, конечно, потом устроил изрядный разгром среди всех, кто пытался спекулировать на моем совсем не-образцовом образе, и большая часть копий этой записи были затерты, но, вероятно, что-то осталось. А для Коды, как показывает опыт, нет закрытых дверей.

Впрочем, в любом случае, это хороший удар, но удар я держать умею.

- Я же говорю - мой фанат. Знает даже редкие записи.

Кода, не меняя выражения лица, изображает церемонный полупоклон, я киваю ему, опускаю щиток и предупреждаю:

- Держись поодаль. Если то, что здесь закопано, придет в себя снова, включи силовое поле.

- Даже если мы будем внутри, - добавил Нэд серьезно. - А он сможет?

- Этот сможет, - отмахиваюсь я.

Кода не задает лишних вопросов и лезть за нами не пытается. Наоборот, встает недалеко от блока управления, в тени, в точно рассчитанной точке, чтобы на него не летела пыль и каменная крошка от нашего вандализма.

Мы втроем - Партак, я и Нэд - начинаем разбирать завал там, где был его очевидный эпицентр. Мы не пытаемся сохранить куски бывшего собора, дворца или что там это было для будущего - мы разгребаем исторические раритеты как обычный мусор. Меня прокляли бы за это любители истории, но мне сейчас это не важно.

- Как это рухнуло? Такое чувство, что схлопнулось внутрь просто, - прокомментировал Нэд.

- Очень похоже на результат плохо проконтролированного псионического слияния, - поколебавшись, говорю я, и мне чудится странное полу эхо от собственного голоса. Я бросаю взгляд на стоящего на прежнем месте Коду, но он даже не пошевелился за это время. Соктийская статуя, а не человек. - И на муху в окне, - добавляю я.

На мониторе физиологических показателей у Нэда тут же подскакивает пульс, но он сразу же успокаивается.

- Херня, - говорит он утвердительно, но я знаю, что это вопрос.