Не любовь - Оксана Хващевская

Лишь вечером, набирая его снова и снова, Миру охватила паника. Прождав мужа допоздна, девушка поняла: случилась беда.

Не зная, что делать и куда бежать, Мира позвонила Ире, потом они вместе с Войде, отыскав записную книжку мужа, звонили каким-то людям, пытаясь что-либо выяснить, окончательно впав в отчаяние, стали обзванивать клиники. Ближе к утру выяснилось, что последние два дня Алексей Поляков не появлялся на работе, а последние две недели проходил обследование в одной из клиник. Два дня назад его госпитализировали. Это все, что знала Лешина секретарша, до которой, в конце концов, смогли дозвониться.

Снова дало знать о себе больное сердце. Привыкнув к размеренной, спокойной, надежной жизни, лишенной каких-либо тревог и волнений, Мира напрочь забыла о своем собственном диагнозе. Время от времени она посещала кардиолога, принимала какие-то лекарства, без которых нельзя было обходиться, но делалось это, скорее, по настоянию мужа, чем по ее инициативе. Мирослава каждый день ощущала на себе неустанную и ненавязчивую заботу Леши. Защищенная его любовью от различных бед и невзгод, Мира приучила себя к мысли, что так будет всегда. Сейчас ей стало страшно, и невозможно было представить, что эта жизнь может закончиться и ей придется вернуться в Беларусь, в Старые Дороги, в пустынный, выжженный слезами и болью край. Иногда ей снились деревня и хутор, которого давно нет. Просыпаясь среди ночи, она чувствовала, как колотится и ноет сердце в груди, а потом до самого утра не могла уснуть. Потихоньку, чтобы не разбудить мужа, Мира вставала с постели и пробиралась в гостиную, садилась в эркер и, закутавшись в шаль, просиживала так до рассвета. Снова возвращались воспоминания, противостоять которым было сложно, ведь ей хотелось навсегда остаться в этом мире, таком уютном и теплом. И пусть он напоминал собой кокон, зато был совершенно идеален для нее.

Леша в клинике. Ира пыталась подбодрить подругу, убедить, что с мужем все будет в порядке. Ну, в больнице и что? Не в морге же! Если заболел, его вылечат, здесь, в Праге, врачи творят чудеса. Он ведь молод, и на самом деле вряд ли с ним могло случиться что-то серьезное. Живот у него болел? Ах, ну это вообще сущие пустяки! С его-то работой он наверняка нажил себе язву! Но все это лечится!

Войде поддерживала Миру, гнала прочь ее страхи, однако предчувствие беды не оставляло Мирославу. Она пыталась ухватиться за слова Ирины, поверить ей, убедить себя в хорошем, но выходило плохо.

Едва дождавшись утра, поехала в клинику. Благо, секретарша снабдила ее и адресом.

Ира не понимала, почему Леша не рассказал жене о своей болезни. Мира знала прекрасно, однако легче от этого не становилось. Она шла по коридору клиники, но не чувствовала под собой пола, ноги казались странно непослушными, чужими, ватными. Мимо бежали и спешили люди, разговаривали по телефону, обменивались на ходу какой-то информацией, улыбались, но они казались Мирославе нереальными. Она видела их так, будто телевизор смотрела, все вокруг было ненастоящим, неправдоподобным.

Сжимая в руках ремешок сумочки, и она походила на сомнамбулу.

Приуменьшив опасность, Леша, как и все время, снова пытался уберечь ее, оградить, не испортить ей отпуск, оттягивая неизбежное. Зная о ее больном сердце, он не хотел, чтобы она волновалась, а сам…

Мира сжимала-разжимала пальцы, пытаясь убедить себя, что с ним на самом деле не случилось ничего страшного. Ну, возможно, у него гастрит или какое-то обострение, но сейчас ведь подобные болезни не являются чем-то ужасным, они лечатся и люди живут потом много лет. Однако, сколько бы девушка ни пыталась убедить себя, вселить уверенность и надежду, перед глазами стояло лицо мужа, усталое, похудевшее, изможденное, больное…

Когда медсестра тихонько постучала в палату, в которой лежал Леша, и открыла перед Мирой дверь, ей показалось: еще чуть-чуть и она лишится чувств. С трудом переступив порог, девушка остановилась и взглянула туда, где в окружении аппаратов и трубок, укрытый простыней, лежал муж. Человек, который всего две недели назад улыбался ей, обнимал, целовал. Человек, который одним своим присутствием дарил ей целый мир, мир, который теперь, пошатнувшись, мог рухнуть в любой момент. Мирославе хватило одного взгляда, чтобы понять: не гастрит у него и даже не язва. На самом деле он болен куда серьезней, чем она может предположить. Не бывает у здорового человека земляного цвета лицо. И глаза не могут быть такими запавшими, обведенными багровыми кругами. Запекшиеся, потрескавшиеся губы и щетина яснее любых слов говорили о том, что все очень серьезно…

Медсестра улыбнулась ей и предложила присесть, но девушка все стояла и смотрела на мужа, не в состоянии поверить, что происходящее — реальность.

Медсестра ушла. Мира сделала маленький шажок по направлению к кровати, на которой лежал Леша, за ним другой и оказалась рядом с ним. Поляков спал, скорее всего, пребывая под действием какого-то лекарства. Остановившись у кровати, Мира опустилась на корточки, положила руки на край постели и стала смотреть на монитор, где тонкой изгибающейся линией билось сердце Леши. Попискивал аппарат, размеренно капало лекарство в капельнице, что-то чуть слышно жужжало. Глядя на монитор, Мира никак не могла осознать и постичь, как же так случилось, что из совершенно здорового человека, каким ее муж был еще совсем недавно, он превратился в больного, прикованного к постели. Это казалось невероятным, не вмещалось в сознании, и Мира отказывалась этому верить…

Время шло, текли минуты, Леша оставался таким же неподвижным. Мира, у которой затекли ноги, собралась было выйти из палаты и позвать медсестру, но вдруг увидела, как дрогнула рука мужа, лежавшая поверх простыни. Пальцы зашевелились, стали шарить по поверхности, будто пытаясь что-то отыскать. Мира не сводила с них глаз, а потом осторожно коснулась рукой, нерешительно, легонько, словно боясь причинить боль, и ужаснулась тому, какими холодными они были.

Подняв глаза, она взглянула в Лешино лицо, увидела, как дрогнули его ресницы. Казалось, чтобы открыть глаза, Леше пришлось приложить неимоверные усилия. Взгляд его не сразу сфокусировался на ее лице. Но по тому, как дрогнули его пальцы в ее ладони, она поняла: он узнал ее.

Слезы навернулись на глаза и покатились по щекам, сдерживать их у Миры не было сил, опустившись на колени, она сжала ладонь мужа обеими руками и прижалась к ней щекой.

— Мира, — чуть слышно прошелестели губы Полякова. — Мира, — снова позвал он.

Девушка заставила себя оторвать лицо от его ладони и поднять голову.

— Леша, ты ведь не оставишь меня, нет? — сдавленно прошептала она. — Помнишь, ты обещал, что не оставишь меня. Это ведь я, я должна уйти раньше, а не ты, ты проживешь еще много-много лет! — слезы градом катились по лицу, но она не обращала на них внимания. Сердце разрывалась от боли, и она знала, что не может потерять Алексея. Ведь он все, что есть у нее в этом мире. И пусть осознание этого пришло только сейчас, она всегда понимала, что без него не выжила бы. Он спас ее, вытащил из пропасти, и сейчас, глядя в его лицо, Мирослава чувствовала, как снова падает туда, теряя почву под ногами. Он ведь стал ее мечом и щитом, ее утешением и защитой, а она была так холодна, пренебрегая им и отталкивая его все время, заставляя чувствовать вину перед ней. Все эти годы он жил с постоянным чувством вины и принимал ее, как данность. Он ведь любил жену и каждую минуту знал, что безразличен ей.