Двойной удар - Джеймс Паттерсон

— Ты говоришь о славе, но ведь тебя никто не знает. Все аплодисменты за твою игру до сих пор срывал Тейлор Белл. Не ты. И уж точно не Сэнди, — сказал я так, словно для меня это было действительно важно.

— Но теперь ситуация изменилась и все это, — он обвел рукой комнату, — лишь сегодняшняя демонстрация. После того как мы закончим, когда люди увидят эту историю, все начнется сначала. Возможно, с новым партнером-копом. Или с журналистом из службы новостей. С ведущим информационной программы. С большой шишкой из «Вашингтон пост» или «Ю-Эс-Эй тудей».

— А ты знаешь, что не первый устраиваешь нечто подобное? Колин Джонс? Майами, девяносто пятый год?

И тут его самодовольная маска дала легкую трещину.

— Никогда о нем не слышал.

— Вот-вот. Колин Джонс был знаменитым примерно пять минут. А он гораздо лучше делал свое дело, чем вы оба.

Энтони стоял, сложив на груди руки и покачивая головой. Я видел, что он разозлился на меня.

— Ты никчемный психолог, понятно? К чему ты все это говоришь? Чтобы я не убил тебя?

— Нет, но радости у тебя от убийства поубавится.

Тут все решала уверенность, не техника психотерапии, не факты: я все придумывал на ходу. И спросил:

— А что скажешь о Ронни Джессапе? Три убийства, все показаны с места событий. Он даже использовал собственное имя. Слышал когда-нибудь о Ронни Джессапе? А ты, Сэнди?

— Нет, но слышала, что ты скоро умрешь. — Она усмехнулась. — И не могу этого дождаться.

Энтони двумя широкими шагами подошел ко мне и ударил по лицу рукояткой пистолета.

— Продолжай, доктор Кросс!

Он стоял передо мной, готовый ударить снова, но я понял: ему не нужно, чтобы я терял сознание.

Я здесь для того, чтобы смотреть!

Я сплюнул на пол кровь.

— Мадлен Первис. Бостон, пятьдесят восьмой год.

— Ладно, все. Я ввожу политику затыкания рта.

Он бросился к столу с «оборудованием», снова заткнув пистолет за пояс, и взял рулон клейкой ленты. С громким треском оторвал кусок, потом снова пошел ко мне.

Я отвернулся, не затем, чтобы помешать ему, а чтобы он занял более удобное положение. Либо одно, либо другое. Либо Бри готова, либо нет.

Когда Энтони подошел ко мне вплотную, руки Бри взлетели из-за спины.

Сэнди тоже это увидела:

— Брат, берегись!

Брат? Они брат и сестра? Такого поворота я не предвидел. Наверно, из-за той сексуальной сцены на кушетке в моем кабинете. Но может, они и любовники?

Кем бы ни был Энтони, он повернулся к Бри, когда она выхватила пистолет из-за его пояса, и сильно ударил ее наотмашь по лицу. «Глок» выстрелил, но пуля не попала в Энтони, а Бри упала на бок и ударилась о стену позади ее перевернутого стула.

Внезапно в руке Сэнди появился пистолет, и он был наведен на меня.

Бри сумела лежа выстрелить в нее. Дважды! Обе пули попали Сэнди Куинлен в грудь. Рот ее широко раскрылся, и, думаю, она стояла с пистолетом в руке уже мертвой. Потом рухнула, и меня это не обрадовало. Я провел с Сэнди много времени; думал, что знаю ее, хотя и не знал. В любом случае она была моей пациенткой.

Я силился встать, тянул изо всех сил кольцо в полу, и оно начало поддаваться. Оно должно было поддаться!

Бри выстрелила снова.

Один из прожекторов взорвался, когда Энтони проходил под ним. Он удирал — бежал пригнувшись. И смеялся. Играл еще одну роль? Или был самим собой?

Я поднялся, напрягая ноги, и веревка наконец подалась. По крайней мере ослабла настолько, что я смог высвободить руки.

И потом побежал за Энтони.

— Вызови подкрепление! — крикнул я Бри.

Черная «Моторола» лежала на полу. Сэнди Куинлен — тоже, глаза ее были широко раскрыты, из двух ран текла кровь, они находились так близко друг к другу, что выглядели почти как одна.

Я подбежал к лестнице и тут же услышал наверху звон разбиваемого стекла. Энтони — ПУ — спасался бегством. Через несколько секунд я поднялся в пустой демонстрационный зал.

Дверь на улицу по-прежнему была на замке, но витрина представляла собой осколки стекла. Я увидел старый деревянный стул, валявшийся на тротуаре.

Я пролез через дыру в витрине. Снаружи толпились люди, глядя на меня как на персонажа из фильма ужасов. Один ребенок указал в конец квартала.

— Белый человек, — сказал он.

Я увидел Энтони, бегущего со всех ног по другой стороне улицы. Он оглянулся и тоже увидел меня, потом юркнул в какое-то заведение справа от него.

— Позвоните в полицию! — крикнул я тому, кто услышал бы и, может, помог. — Это ПУ! — добавил я. И побежал по тротуару за ним.

Энтони заскочил в захудалый ресторанчик, торгующий навынос мексиканскими блюдами. Столиков в зале не было: какая-то сильно потрясенная старуха валялась на полу, а тощая кассирша прижималась к стене, похожая на собственную тень.

Я обежал вокруг стойки и толкнул качающуюся дверь, ведущую в кухню.

Температура мгновенно поднялась градусов на двадцать. Двое поваров закричали мне по-испански.

Слишком поздно — я увидел Энтони, подбегавшего ко мне справа. Чугунная сковородка прожгла мне рубашку, жгучая боль поднялась по руке прямо в мозг.

Я машинально нанес ответный удар другой рукой, апперкот в висок, потом ударил ПУ по горлу.

Он выпустил сковородку, я схватил ее. Ткнул ею в лицо Энтони, потом выпустил ее, чтобы не сжечь кожу ладони. Он с криком попятился, почерневшая кожа протезной маски обвисла возле одного уха. Оба повара завопили, будто это их обожгли.

Энтони остановился рядом с плитой. Схватил другую сковородку и выплеснул шипящее масло с овощами в мою сторону. Я уклонился от кипящего жира, а Энтони побежал к задней двери.

По пути он свалил посудную полку. Тарелки и поварские принадлежности с грохотом разлетелись повсюду. Шум, хаос, осколки.

— Моя сестра убита! — крикнул он мне.

Что это означало? Что теперь он разозлился по-настоящему?

Я схватил кухонный нож и бросился за ним.

Выскочив в длинный широкий переулок — подъезд для доставки продуктов, — я услышал сирены, завывающие где-то поблизости. Может, это подкрепление, может, кто-то быстро понял, что я здесь с ПУ.

Переулок тянулся позади нескольких зданий, справа от меня был тупик, слева, примерно в пятидесяти ярдах, оживленная улица — добежать до нее Энтони не успел бы.