Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

Муня постоянно старалась убедить Феликса в том, что Распутин – человек хороший и достойный. Ей хотелось примирить мужчин, столь дорогих ее сердцу. После этого письма она вновь написала Феликсу:

3 октября 1913 года Муня написала Юсупову из своего номера в ялтинской гостинице «Россия»:

По первым словам совершенно ясно, что Муня испытывает гнев и боль из-за того, что Феликс после стольких лет так и не сумел понять Распутина так, как поняла его она. Распутин же, похоже, не отказался от идеи завоевать доверие Юсупова. Что же в князе было такого, что продолжало привлекать его? Распутин пользовался доверием не только многих высокопоставленных и богатых людей России, но и самой королевской семьи. Зачем же ему была так необходима дружба Юсупова? На этот вопрос нет ясного ответа, но расположение Распутина по отношению к Юсупову помогает понять, почему он позже принял своего будущего убийцу, когда тот сказал, что изменил свое мнение о нем и вернулся в его жизнь. Муне так и не удалось превратить этих мужчин в настоящих друзей. После 1913 года Феликс несколько раз встречался с Распутиным, но в январе 1915 года порвал с ним все отношения30. Он не встречался с ним до того момента, когда решил, что хочет убить его.

Судя по дневникам Николая II, декабрь 1910 и начало января 1911 царская семья провела в Царском Селе. Николаю не пришлось долго ждать новых скандалов, игнорировать которые было невозможно.

Илиодор продолжал ожесточенно критиковать царских чиновников и иерархов церкви. К январю терпение Синода иссякло. Настало время призвать зарвавшегося священника к порядку. 2 февраля Синод решил наказать Илиодора, переведя его из Царицына в заштатный Святодухов монастырь в Новосиле близ Тулы1. Узнав об этом, Илиодор пришел в ужас. Он дважды отправлял телеграммы Распутину в Покровское, умоляя его о помощи: «Сегодня Синод отправил меня в Тулу. Папа [царь] этого еще не подтвердил. Попроси его, дорогой мой друг, не отправлять меня». В тот же день Ольга Лохтина написала Распутину письмо с просьбой помочь Илиодору. Она писала, что, хотя сам царь зол на Илиодора, непокорный монах отказывается уезжать, несмотря ни на что. Даже если каждый кирпич его монастыря будет покрыт его кровью, он не подчинится. Илиодор уже готов был сделать монастырь своей могилой2. По-видимому, Распутин отправил телеграмму царю с просьбой пересмотреть решение Синода, но телеграмма эта не сохранилась. Вырубова просила царя не принимать решения, не выслушав Распутина. Но уговорить Николая никому не удалось, он поддержал решение Синода и 21 января приказал перевести Илиодора в Тулу. Но точно так же, как раньше он не подчинился Синоду, Илиодор теперь отказался подчиняться самому царю. «Герои не сдаются, – заявил он. – Они умирают. Живым я в Тулу не поеду!»3 К концу месяца сведения об этой истории просочились в прессу. 12 февраля в «Русском слове» писали, что Илиодор пытался с помощью Распутина добиться отмены принятого решения4. Через неделю та же газета писала, что Распутин выехал из Сибири, чтобы посетить Илиодора в Царицыне5. В конце месяца газеты писали, что Илиодор и около 10 тысяч его последователей заперлись в монастыре и объявили голодовку.

Николай не понимал, что происходит в Царицыне. Он разрывался между требованиями Синода и советами Распутина, которого поддерживали Александра и Вырубова. В конце концов он решил отправить для расследования собственного человека. Для этой задачи он выбрал своего верного флигель-адъютанта Александра Мандрыку, капитана четвертого лейб-гвардейского полка, человека высочайшей честности и преданности престолу6. Но, по словам Владимира Гурко, товарища министра внутренних дел в правительстве Столыпина, выбор Мандрыки был не столь удачным, как казалось Николаю. Позже Гурко утверждал, что кандидатуру Мандрыки императрице предложил Распутин. Распутин знал, что императрица передаст его слова Николаю, и царь будет считать, что это была его идея. Распутин хотел, чтобы выбрали Мандрыку, поскольку его двоюродная сестра Мария, настоятельница Покровского монастыря в Балашове в Саратовской губернии, была абсолютно предана Гермогену и самому Распутину. По мнению Гурко, она могла повлиять на выводы Мандрыки7.

Мандрыка выехал в Царицын в начале февраля. Он встретился с Илиодором в присутствии помощника начальника полицейского департамента Николая Харламова. Харламов приехал в Царицын еще раньше по приказу Столыпина, чтобы попытаться разрешить этот кризис. При встрече присутствовал также помощник саратовского губернатора Петр Боярский. По словам Илиодора, Мандрыка сказал ему, что приехал передать приказ государя и что ему надлежит немедленно выехать в Новосиль. На это Илиодор ответил, что не верит в то, что таково желание царя. В этом он видел происки «злодея Столыпина». Затем Илиодор сообщил Мандрыке, что не признает никаких приказов об отъезде из Царицына, от кого бы они ни исходили8. Харламову Илиодор представлялся яркой и одаренной личностью. Особенно хорошо он умел работать с толпами. Но в то же время он отмечал его неуравновешенность и возбудимость. Из разговоров с жителями города Харламов понял, что успех последних лет вскружил Илиодору голову и он решил, что теперь может все. Харламов заметил, что он любит хвастаться своей близостью к царской семье и не гнушается любыми вымыслами, чтобы произвести впечатление на людей. Так, он рассказывал, что прошлым летом императрица с дочерью навещали его под видом простых паломниц. Воинственное отношение Илиодора к царским министрам, «еврейским газетчикам» и богатым людям стало, как понял Харламов, результатом изменения политической ситуации после 1905 года. Революция не удалась, революционное движение было подавлено, и Илиодор сознательно решил, что нужно найти новых врагов, чтобы обеспечить себе поддержку масс. Все было проделано с исключительно точным расчетом.