Между плахой и секирой - Николай Чадович

— Запасный выход здесь есть? — спросил Смыков у Эрикса.

Тот только пожал плечами, но за него ответил Зяблик:

— Ясно, что есть! Как бы иначе этот сучонок отсюда свалил… В такой громадине выходов десять может быть, если не больше. Да только ты на них особо не рассчитывай. Аггелы выходы в первую очередь перекрыли.

Как бы в подтверждение этих слов наверху остервенело загалдели вороны и вниз посыпался всякий мусор.

— На карниз залезли… — прокомментировала Верка. Аггелы между тем закончили сооружение осадной машины и медленно покатили ее к тому месту, где находилась ватага. По подсчетам Смыкова, за металлическим щитом укрывалось не менее двадцати бойцов. Еще примерно столько же двигалось толпой на некотором удалении, готовые прийти на помощь товарищам в тот момент, когда те ворвутся в глубь здания и обстрел улицы станет невозможен. Аггелы учли все свои прошлые ошибки и не хотели больше нести бессмысленные потери.

— Давайте хоть переговоры организуем, — предложил Смыков. — Время как-то потянем.

— Валяй, — разрешил Зяблик.

— Эй, граждане рогатые! — Смыков сложил ладони рупором. — Предлагаю заключить перемирие! Для обсуждения его условий прошу выслать вашего представителя!

Щит продолжал медленно ползти по улице, и никто из скрывавшихся за ним аггелов не отозвался. Зяблик, эксперимента ради, выстрелил в щит, и все получили возможность услышать характерный звук рикошетящей пули.

— Нет, кореша, против такой шоблы нам не устоять, — сказал Зяблик. — Надо смотреть фактам в харю… Ну уложим мы их с десяток, а что дальше? На этом наши подвиги и закончатся.

— Что вы, братец мой, предлагаете?

— Смываться.

— Куда? Обложили нас со всех сторон! На прорыв надо идти! — выдвинул свое контрпредложение Смыков.

— С бабами? С Левкой? Окстись, дорогой. Нам и полсотни шагов сделать не дадут… А куда отступать, уже известно. Верно я говорю, шеф? — Зяблик подмигнул Эриксу.

— Я понял, куда вы клоните, — кивнул нефилим. — Мысль о том, что от аггелов можно уйти подземными коммуникациями, напрашивается сама собой. Поверьте, если бы такое мероприятие было легко осуществимо, я бы давно предложил его сам.

— Неужто там страх такой? — спросил Зяблик с сомнением.

— Я вновь позволю себе воспользоваться сравнением. Примеры эмоционального характера зачастую бывают более убедительными. Представим, что мы сейчас олени, спасающиеся от волков. Тогда подземелье, в которое вы предлагаете спуститься, можно уподобить пасти гигантского дракона. Да, возможно, он сыт в этот момент. Возможно, крепко спит. Но кто это может знать заранее?

— А волки полезут вслед за оленями в эту пасть?

— Трудно сказать. Слишком много своих они уже потеряли там. Но азарт охоты зачастую побеждает осторожность.

— Но все же шанс у нас есть?

— Вопрос весьма любопытный. В зоне нарушения принципа причинности в один из моментов у вас нет никаких шансов на спасение, а в следующий — их даже не сто, а двести. На этот мир не распространяются привычные законы бытия. Тут даже смерть еще не означает настоящую смерть, а внешние признаки жизни не есть ее доказательство.

— Мудрено, шеф, выражаешься. — Зяблик еще раз, уже с более близкого расстояния выстрелил в щит, и пуля, лязгнув по металлу, ушла куда-то в сторону.

— То шансы есть, то шансов нет… Ну а здесь нам что светит?

— Абсолютно ничего.

— Догадливый! Мы тебя с собой, конечно, не зовем. Сам своей судьбой распоряжайся. Но в подвал ты нас проводи. Сделаешь?

— Я предпочитаю погибнуть от какой-нибудь экзотической причины, чем от грязных рук этих выродков. — Впервые в речи Эрикса проскользнуло грубое слово.

— Поэтому я, естественно, остаюсь с вами.

Щит был в полусотне метров от бара, и сюда доносилась даже перебранка аггелов, толкающих его. Кучи мусора очень мешали им, и, чтобы преодолеть очередную, приходилось раз за разом идти на таран. Обе цепи уже стронулись с места и медленно стягивали кольцо окружения. В окне расположенного напротив дома мелькнула голова в черном колпаке, и Зяблик не удержался — выстрелил.

— Отходим без паники, в полном порядке, — распорядился для проформы Смыков. — Направляющим товарищ Эрикс. Замыкающим я.

Сначала пришлось идти совершенно темными коридорами, в которых успели пошуровать воинственные дикари из Гиблой Дыры, а потом, возможно, и аггелы. Под ноги все время что-то попадало — то исковерканное железо, о которое можно было запросто исцарапаться, то — еще хуже — нечто мягкое, осклизлое, вонючее, прилипающее к подошвам.

— А все же неплохо, когда всякая гадость быстренько истлевает, — сказала Верка, вляпавшаяся в одну такую кучу, вдобавок еще и противно захрустевшую под ее ногой. — Я бы сейчас, кажется, с удовольствием в Эдем вернулась.

За очередным поворотом сразу посветлело — здесь под самым потолком тянулся ряд квадратных отдушин, ныне облюбованных воронами для своего постоялого двора. Затем ватага пересекла зал, вполне бы сгодившийся для коронации какого-нибудь не слишком привередливого монарха. Все здесь, от капителей колонн до плит пола, было как будто бы из мрамора — красного, черного, белого, — но при ударе этот материал отзывался глухим деревянным звуком. Тут тоже имела место иллюзия, хотя и куда более долговечная, чем свет или силовые поля. В сравнительно сохранном состоянии находились только потолок, стены и колонны. Все остальное, включая роскошную мебель, громадные напольные вазы, гобелены и даже оконные рамы, было превращено в черепки, щепу и ветошь.

— Странно как-то. — Верка оглянулась по сторонам. — Я попала в город будущего, а впечатление, такое, что это средневековье. На Эрмитаж похоже…

— Одно время была такая мода в архитектуре, — сказал Эрикс. — Подражание барокко… Впрочем, в этом городе вы можете найти все что угодно. И классику, и готику, и конструктивизм. Стиль зависел только от вкусов заказчика.

— И вообще как-то архаично… Даже телевизоров нет.

— Телевизоров? — переспросил Эрикс.

— Ага. Коробки такие, — Верка изобразила руками квадрат. — Изображения передавали. Кино, музыка, новости разные…

— Я понял. Здесь экраном могла служить любая стена, любая более или менее ровная поверхность, даже оконная штора.

Опять потянулись коридоры, такие широкие, что по ним могли ездить грузовые машины. Вскоре резные панели, роскошные светильники и мозаика на полу исчезли. Их сменил уже привычный по зданию казино голый грубый бетон. Налево и направо уходили узкие туннели, отмеченные римскими цифрами.

Наконец Эрикя остановился у люка столь широкого, что сквозь него можно было спустить вниз даже бегемота. Огромная крышка, сорванная с хитроумных запоров, лежала в стороне. Сквозняк шевелил торчащие из нее пучки тончайших проводов.