Медвежатник - Евгений Сухов

— Пожалуйте, Савелий Николаевич, — едва протянул Макар, принимая на руки плащ.

Как это ни выглядит странным, но бывший каторжанин и околоточный надзиратель сошлись крепко. Их частенько можно было увидеть на лавочке перед самыми воротами, смолящих цигарки и неторопливо беседующих за жизнь.

— Лиза здесь?

— Здесь она, лапушка, — протянул Макар, слащаво прищурившись.

Вполне благопристойный дедок, пекущийся о счастье любимой внученьки.

— Все в порядке? — поинтересовался мимоходом Савелий.

Неожиданно через благообразный облик старика прорезались вполне бульдожьи челюсти, красноречиво свидетельствовавшие о том, что в пору своей молодости он был весьма цепкой ищейкой.

— Крутился тут один. Все Лизаньки домогался. Уже ночь во дворе, а он все не уходит.

— Чего же он добивался? — с улыбкой спросил Савелий Родионов.

— А известно чего! — скрипнул зубами Макар. — В хахали определялся.

— И что же?

Эмоциональность Макара начинала понемногу забавлять.

— А чего тут поделаешь? — даже как-то удивился Макар. — Стукнул Мамай ему под ребро кулачищем пару раз, вот он и отстал.

— Как же вы неаккуратно поступаете, — пожалел неизвестного Савелий Родионов. — А вдруг у него чувство, любовь, так сказать.

Макар ошалело пялился на Савелия, уже поднимавшегося по лестнице, и, когда тот уже подошел к комнате Елизаветы, он неожиданно широко улыбнулся:

— Шутить изволите, Савелий Николаевич. — Сейчас он вновь стал напоминать старенького дедульку, пекущегося о счастье любимой внучки.

Елизавета ожидала Савелия.

Она поднялась со стула и протянула к нему обе руки.

— Дай я тебя расцелую, мой ненаглядный, — прижималась к нему Елизавета. — Дай я тебя обниму, мой тать с большой дороги. А знаешь, я нахожу даже некоторое очарование быть подругой такого знаменитого медвежатника, как ты. Мы, женщины, все такие, тянемся к чужой славе, как мотыльки к огню. Если бы дамы узнали, что ты именно тот медвежатник, о котором пишут в газетах, так наверняка многие из них стали бы твоими поклонницами.

— Вот как?

— Я бы очень тебя ревновала, потому что не желаю делить тебя ни с кем!

Лиза обвила шею Савелия и долго не размыкала пальцев.

— А если бы у тебя все-таки появилась соперница? — слегка подзадорил ее Савелий.

— Вот этого не надо, мой миленький, — возмутилась Лиза. — Ты же знаешь, что я львица и просто разорвала бы ее на части! — растопырила она пальцы с длинными ногтями, выкрашенными в ярко-красный цвет.

— Верю, верю! Разве я могу променять тебя на кого-то еще?

— То-то же! — сердито погрозила Елизавета пальчиком.

На девушке было шелковое светло-голубое платье, а сама она выглядела необыкновенно воздушной, словно лоскут облака.

— Я все забываю спросить тебя, Елизавета, — улыбнулся Савелий. — Откуда у тебя такие преступные наклонности?

Родионов присел на диван и, обхватив Елизавету за талию, уверенно посадил ее к себе на колени.

— Ты такая же жаркая, как растопленная печь, и сдобная, как пасхальный кулич. — Савелий улыбнулся. — Ты можешь на меня обижаться, но я едва сдерживаюсь, чтобы не укусить тебя.

— Ты не догадываешься, откуда у меня преступные наклонности? — поинтересовалась Елизавета, и ресницы ее при этом невинно захлопали. Личико приняло наивное выражение, какое нередко можно встретить у кукол в лавке игрушек. — Как говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. А ты ведь такой искуситель, можешь совратить и куда более стойкое и юное создание.

— Мне бы не хотелось тебя огорчать, Лиза, но в этот раз тебе придется остаться дома.

— Почему? — с нескрываемой обидой поинтересовалась Елизавета.

— Дело очень непростое, и я бы не хотел подвергать тебя излишнему риску… Пойми ты, наконец, опасно! То, что ты сделала для меня, не менее важно, а может быть, даже и более, потому что без плана здания мне бы никогда не узнать, где находится хранилище.

Елизавета продолжала дуться, напоминая капризную девочку, которую за непослушание лишили традиционного сладкого пирога.

Она опустила руку на колено Савелия, после чего ладонь заскользила по бедру, поднимаясь все выше. Еще через мгновение она остановилась у самого паха, как бы в раздумье, и, не встретив никакого сопротивления, расстегнула на брюках одну пуговицу.

— Ну хорошо, сдаюсь, — обронил с придыханием Савелий. — Ты кого угодно уговоришь. Но только давай условимся, что это будет в следующий раз. Мне стало известно, что тебя разыскивают. И твой словесный портрет находится во всех полицейских участках. И знаешь, какая отличительная черта в словесном портрете?

— Интересно, какая же?

Тонкие пальцы Елизаветы отыскали вторую пуговку и выдавили ее из петельки.

Савелий улыбнулся и приподнял ее платье до колен, обнажив при этом красивые стройные икры.

— А то, что ты на редкость очаровательна.

— Это как же получается, мой милый, в полиции будут подозревать каждую красивую девушку?

— Не каждую, — Савелий принял игру Елизаветы и погладил ее круглое колено. — Им совершенно точно известно, что барышня, замешанная в ограблении банка, имеет длинные русые волосы и большие черные глаза, а подобное сочетание очень редкое!

— Да что ты! — улыбнулась Елизавета, поднимаясь.

Тонкие холеные кисти с узенькими золотыми браслетами на запястьях проворно стянули с него брюки.

— Ай-ай-ай! Вот, значит, чему учат девиц в благородных заведениях! — покачал головой Савелий.

Елизавета картинно всплеснула руками:

— Господи боже мой, если бы ты знал, чему там учат, ты бы пришел в полное отчаяние.

— Но говорят, что из выпускниц вашего института выходят самые хорошие жены.

Елизавета обхватила ладонями голову Савелия и печально произнесла:

— Какой же все-таки ты наивный, неужели ты веришь во все эти глупости? В первую очередь в институте благородных девиц готовят первоклассных любовниц. — Она хитро посмотрела на Савелия и поинтересовалась: — Неужели я тебе дала повод усомниться в этом?

— Ну что ты, — горячо запротестовал Родионов, — если кто и смыслит в любви, так это девушки, закончившие Смольный институт с похвальными листами.

— Ах ты, бесстыдник! — наигранно всплеснула руками Елизавета. — И много у тебя было таких девушек?

— Я не считал, — очень серьезно отреагировал Родионов.

— И ты смеешь говорить об этом порядочной барышне?

— Я надеялся, что ты меня простишь, дорогая, — Савелий обхватил Елизавету за талию.