Вечная принцесса - Филиппа Грегори

Каталина сжала губы, словно желая удержать себя от необдуманного ответа:

— Какая сумма причитается мне как вдове принца?

— Треть годового дохода Уэльса, Корнуолла и Честера, — ответил де Пуэбла. — К тому же ваши родители требуют, чтобы король Генрих полностью вернул ваше приданое.

Каталина отшатнулась.

— Вот уж нет! Он даже и не подумает, — жестко сказала она. — И ни один эмиссар не сумеет его переубедить. Король Генрих никогда мне столько не даст. С какой стати ему возвращать приданое и платить вдовью долю, если он никак в этом не заинтересован?

Посол пожал плечами:

— Так сказано в контракте.

— Там сказано и о моем содержании, а ведь вы не сумели добиться его уплаты, — парировала она.

— Это из-за того, что ваше высочество не соизволили сразу по приезде передать королю вашу золотую утварь.

— А есть мне было с чего? — взорвалась она.

Он безбоязненно стоял перед ней, зная, хотя сама она этого еще не поняла, что у нее нет над ним власти. С каждым днем, прошедшим без объявления, что в чреве ее ребенок, ее значимость умалялась неуклонно. Теперь он был совершенно уверен, что она порожняя, и находил, что она ведет себя глупо. Да, выторговала немного времени своим молчанием — но для чего? Дальше-то что? Так или иначе, скоро она уедет. Ярится сейчас, но сделать ничего не сможет.

— Как вы могли согласиться на такой контракт? Вы не могли не знать, что король нарушит его условия.

Де Пуэбла развел руками:

— Кто мог предвидеть, что случится такая трагедия? Кто мог представить, что принц умрет на пороге зрелости? Печальная, очень печальная история…

— Да, чрезвычайно печальная, — чтобы не заплакать, резко сказала Каталина. Она обещала себе, что на людях не прольет ни одной слезы по Артуру. — Но теперь, благодаря этому контракту, король увяз в долгах. Он должен вернуть приданое, он не получит моего золота и еще должен мне вдовью долю. Вы же понимаете, никогда в жизни он не отдаст столько денег! И совершенно очевидно также, что и я свою долю от доходов Уэльса, Корнуолла — и чего-то там еще, да? — никогда в жизни не получу!

— Получите. Перед тем как выйдете замуж, — уточнил он. — Король обязан выплатить вам долю наследства до вашего второго замужества. А замуж, надо полагать, вы выйдете скоро. Их величества желают, чтобы вы вернулись домой. Весьма вероятно, что новый брачный договор для вас уже составлен. Возможно, вас уже сговорили.

У Каталины дрогнули губы, она встала и отошла к балюстраде, обратив взор на дворцовую площадь и распахнутые ворота, за которыми кипела жизнь.

Де Пуэбла смотрел на напряженный изгиб шеи, недоумевая, отчего известие о предстоящем замужестве так взволновало принцессу. Неужто для нее новость, что едва она приедет домой, как ее снова сосватают?

Каталина длила молчание, наблюдая за уличной суетой. Как тут все не похоже на родину! Нет темнокожих людей в белых бурнусах, нет женщин, прячущих лица под покрывалом. Нет уличных торговцев, расхваливающих ароматные специи, нет цветочников с охапками ярких и пестрых растений. Нет травников, целителей, астрономов, предлагающих свои познания за умеренную плату. Нет молчаливого потока верующих, устремляющихся к мечети пять раз на дню, нет журчащих фонтанов. Взамен — серая толпа, неумолчный гул голосов, суета рыночной площади, звон колоколов сотен церквей. Лондон — процветающий, богатый город, торговая столица страны.

— Мой дом теперь здесь, — сказала она, решительно прогнав видения. — Король ошибается, если думает, что я уеду домой и снова вступлю в брак, словно ничего не было. Мои родители ошибаются, если думают, что могут изменить мою судьбу. Я принцесса Уэльская, будущая королева Англии. Меня не отбросить в сторону, как невыплаченный долг.

Многоопытный посол снисходительно улыбнулся.

— Разумеется, ваше высочество, все будет, как вы пожелаете, — легко сказал он. — Я напишу их величествам в Испанию, что вы предпочитаете оставаться здесь, в Англии, пока они решат ваше будущее.

— Я сама решу свое будущее! — развернулась она к нему.

Он закусил губу, чтобы не улыбнуться.

— Как вам будет угодно, ваше высочество.

— Вдовствующая принцесса.

— Ваше высочество вдовствующая принцесса.

Она глубоко вздохнула и произнесла ясным и четким голосом:

— Можете сообщить моим родителям и его величеству королю, что я не жду ребенка. — Это оказалось легче, чем она боялась.

— Вот как? Благодарю вас, что сочли нужным нас оповестить. Это все упрощает.

— Каким же образом?

— Король вас отпустит. Вы можете вернуться домой. Вам нет причины здесь оставаться. Я займусь вопросами, связанными с выплатой вам доли наследства, но ждать их решения вам не нужно. Вы можете отправляться в Испанию немедленно.

— Нет, — твердо сказала она.

— Ваше высочество, — удивился он, — отчего ж нет? Весь этот неприятный эпизод закончен. Вы можете ехать домой. Вы свободны!

— Вы хотите сказать, что Англии я больше не нужна?

Он пожал плечами, едва заметно, словно спрашивая: какой в вас толк, милая, если вы не девственница, не мать?

— Что ж вам здесь делать? Ваше время истекло.

Посвятить его в свои планы она была еще не готова и ограничилась следующим:

— Я напишу матушке. Воздержитесь пока от приготовлений к моему отъезду. Возможно, я побуду в Англии еще немного. Если мне суждено снова выйти замуж, возможно, я сделаю это в Англии.

— И кто же будет жених? — вскинул он бровь.

Она отвела взор:

— Откуда мне знать? Пусть решают их величества короли!

Придется найти способ внушить королю, что мой брак с Гарри — его собственная идея. Теперь, когда он знает, что ребенка у меня не будет, уж конечно, ему должно прийти в голову, что моя свадьба с Гарри — лучший выход из положения для всех нас.

Если б я могла верить доктору де Пуэбла, я бы попросила его намекнуть королю, что нас с Гарри следует обручить. Однако я не верю ему. Он перемудрил с моим первым брачным контрактом. Я не хочу, чтобы он провалил этот.

Если б я могла отправить матушке письмо, не прибегая к его услугам, я бы посвятила ее в свой план, в план Артура.

Но я не могу. Я совсем одна. Довериться некому. Боже, как я одинока!

Стояла последняя неделя июня.

— Принц Гарри будет объявлен новым принцем Уэльским, — с опаской произнесла донья Эльвира, расчесывая волосы Каталины.

Она боялась, что принцесса не выдержит этого удара, разрывающего последние звенья цепи, связывающей ее с прошлым, однако Каталина лишь гневно сузила глаза.

— Оставьте нас, — приказала она горничным, которые разбирали постель и выкладывали ночную рубашку.