Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно - Мара Вульф

– Я знаю, но что будет, если вас больше не станет? Ты думаешь, Селина будет заботиться о том, чтобы защищать меня?

– Помогать Просветленным, которые однажды решили не принимать своего предназначения, – ее обязанность. Эти жизни нам тоже нужны – из них мы черпаем силы для выполнения задач, которые стоят перед нами, – процитировала она Кодекс.

– А ты вообще присутствовала, когда Седрик, Ной и Арвин были прокляты? – Проклятие не могло быть высказано колдуньей в одиночку. Для этого требовалось собрать не менее пяти Просветленных. И только в случае единогласного решения проклятие вступало в силу.

– Нет, меня там не было, – поколебавшись, все же ответила на мой вопрос бабуля.

– Но ты знаешь, за что они были прокляты?

Она кивнула:

– Я узнала об этом позже. Этот случай был трудным, – продолжала она. – Но Селина настояла на осуждении.

– Почему? – спросила я. – Но, главное, почему прокляты были все трое? Седрик не сделал ничего, что оправдывало бы эту меру наказания, и Арвин – тоже.

– Селина была на этот счет другого мнения. Седрик дал клятву и нарушил ее. Будучи защитником, он нес на себе особую ответственность, а Селина была лично заинтересована в этом деле. Она отнеслась ко всему очень эмоционально.

– Что ты имеешь в виду? – недоверчиво спросила я. Селина никогда не выставляла свои эмоции напоказ.

– Девушка, которую сожгли на костре, была ее внучкой. Не родной, но Селина вырастила ребенка. Мать девочки умерла при родах, а Селина почувствовала магию ее души и приняла ребенка к себе. Сама Селина ни в одной из своих жизней не имела детей и очень привязалась к девочке. Когда та погибла, а ее душу уничтожил огонь, Селина была опустошена. После смерти Стеллы это был уже второй раз за все время, когда Селина теряла кого-то настолько близкого, но на этот раз ей удалось наказать виновных.

Я проглотила ком в горле.

– Этого я не знала. – Почему Седрик не упомянул об этой детали? Ведь он любил эту девушку и знал ее бабушку. Что еще он скрывал от меня? – И все-таки, могу ли я хоть как-то помочь Седрику?

– Ты можешь быть рядом с ним. Любая поддержка будет для него не лишней. Пойдем, я помогу тебе выбраться из этого платья, – предложила она, – а то оно, того и гляди, раздавит тебя. И не вешай нос. Это еще не конец. Седрик де Грей – боец.

Наконец я улеглась в постель, но, несмотря на то что была совершенно измучена, сон не шел ко мне. Мысли, воспоминания и чувства смешались в моей голове в совершеннейший хаос. И только предавшись воспоминаниям о каждом мгновении наших с Седриком поцелуев, я в какой-то момент незаметно провалилась в сон.

На следующий день Седрик не появился. После обеда я сидела в оранжерее вместе с бабушкой и помогала ей со скрапбукингом, изо всех сил стараясь не впадать в панику. Но не думать о том, что с Седриком могло что-то случиться, было очень трудно. Одна лишь мысль, что я могу больше не увидеть его, была настолько невыносима, что я запретила себе даже малейшее представление о подобном.

Упорно сортируя по корзинкам сувениры, поступившие за последние два дня, я с запозданием заметила, как из кончиков моих пальцев по старинным пуговкам, которые я только что высыпала из конверта, струится голубоватое сияние моей души. О чем, бога ради, могли напомнить ей эти пуговицы? Я быстро сжала руки в кулаки, но взгляды остальных женщин уже давно сосредоточились на мне. Бабушка кашлянула, но промолчала. Молли же такой деликатностью не отличалась.

– Это может стать проблемой, – заметила она.

– Тебе стоит научиться лучше контролировать свои эмоции, – добавила Грета. Ее голос звучал с явной укоризной. Она меньше всех принимала мое решение. – Он еще придет.

Наверное, бабушка рассказала им о нас с Седриком. Я бросила в ее сторону мрачный взгляд.

– Оставь ее в покое, – сказала Пенни, ободряюще улыбаясь мне. – Ты же видишь, как она взбудоражена.

Полли пробормотала что-то невразумительное, погруженная в свои записи. Она занималась своей Книгой Душ и теперь поманила меня к себе.

– Посмотри-ка, разве это не прекрасно?

Она пролистала несколько страниц. Книга Душ была сложной магической реликвией и очень личной вещью. Каждая колдунья хранила свои воспоминания словно сокровище. Но Полли уже не раз позволяла мне листать ее Книгу. Заинтригованная, я изучала воспоминания о ее нынешней жизни. Фотографии, билет в театр, письмо, засушенные цветы и многое-многое другое. Все это выстроилось в тщательно продуманный коллаж, заполнивший всю страницу. Но потом вдруг воспоминания словно скользнули в сторону, так, будто впитались в бумагу, и моему взгляду предстали новые. Возникло число 1704 – год начала одной из других жизней колдуньи. Я различила профиль мужчины, и Полли мечтательно улыбнулась. Рисунок был прикрыт сложенным пополам листком, и, раскрыв его, я поняла, что это нотная бумага. Под ней оказалась синяя лента, завязанная бантом, и французская банкнота. Так я перебирала эти памятные вещи, и воспоминания перетекали друг в друга, пока страница не решила, какую жизнь хочет мне показать. Я пригладила пальцем почтовую марку и прочла стихотворные строки:

– Это из стихотворения Рильке[28], – пояснила Полли. – Красиво, правда?

– Ты знала его?

Она лукаво улыбнулась.

– Он был славным человеком. Может быть, ему недоставало самостоятельности, но он был славным.

Я покачала головой и продолжила листать Книгу.

– Ты не должна показывать ей свою Книгу, – упрекнула ее Молли. – Это неправильно.

Мегги расположилась позади нас и рассматривала страницы с тем же неподдельным интересом.

– Мне уже не терпится начать свою, – благоговейно произнесла она. – Может, и у меня получится что-то столь же прекрасное?

– Естественно. Тут вопрос практики, – отозвалась бабушка.

– Но как я смогу узнать, что имеет значение именно для этой жизни, чтобы сохранить нужные воспоминания?

– О, ты узнаешь, – вмешалась Грета. – Возможно, в первой жизни это и не всегда удается, но с каждым разом получается все лучше. Тебе очень повезло, что ты нашла нас. Не каждой вновь рожденной колдунье это удается. Я не смогла зафиксировать в своей Книге Душ ни единого воспоминания из моей первой жизни, потому что попросту не понимала, что со мной происходило.