Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

Что ж, худо-бедно, но она как-то справится с тем, что ее ждет. Другое дело – Хло. Мысль о том, что все случившееся будет означать для ребенка, терзала душу и иссушала разум. Снова и снова Шарлотта задавала себе один и тот же вопрос: могла ли она поступить по всем правилам закона?

Был ли у нее хотя бы один шанс сделать все, как положено и спасти Хло?

Нет!

А будет ли у нее снова когда-нибудь такой шанс, особенно сейчас, когда ее открыто обвиняют в совершении преступления? Ведь она не просто украла ребенка, она скрывалась вместе с девочкой от полиции, прятала ее у себя дома до тех пор, пока страсти немного не улеглись, а потом она смогла благополучно вывезти ее из страны. Она привезла девочку сюда, в Новую Зеландию, дала ей новое имя, новую жизнь, гораздо лучшую, чем прежде. Она излила на нее всю свою любовь, то есть сделала все возможное, чтобы ребенок почувствовал себя счастливым. Впервые за всю свою короткую, но такую трагичную жизнь Хло действительно оказалась в полной безопасности. Она даже начала разговаривать и играть, как все другие дети, у нее появились новые друзья, она влилась в большую и любящую ее семью.

Разве можно называть все это преступлением?

«Господи! Пусть они делают со мной что хотят, но прошу Тебя, не попусти ничего дурного в отношении Хло. Сделай так, чтобы никто и никогда не обидел ее снова».

Самое страшное – это то, что Шарлотта вполне отдавала себе отчет в том, какова будет первая реакция Хло на разлуку с нею. Ведь девочка не просто доверяла ей, она всецело полагалась на нее и зависела от нее во всем. Как она сможет существовать без нее и дальше? Ведь она воспринимает Шарлотту как свою родную мать, да и сама Шарлотта любит ее как родную дочь. Быть может, она любит ее даже сильнее, чем любит мать свое родное дитя. Она даже дала себе зарок больше не иметь детей, исключительно ради блага Хло. Пусть она навсегда останется ее единственной и самой любимой дочерью. Нет, все же что-то мистическое случилось между ними с самого начала, с самой первой их встречи в парке Кестерли. Только тогда девочку звали Отилией. Потерянная и одинокая, она сидела на качелях, прижимая к себе своего Бутса, а ее крохотные ножки даже не доставали до земли.

– Привет! Как тебя зовут, малышка? – поинтересовалась у нее Шарлотта, и сердце сейчас больно сжалось, едва она вспомнила глубокий немигающий взгляд темно-карих глаз, который ребенок устремил на нее. Совершенно неземное создание, помнится, подумала тогда Шарлотта. Будто девочка прямиком сошла с полотен импрессионистов.

Но тут вернулся ее отец и увел девочку прочь, оставив Шарлотту переживать странное чувство пустоты от того, что ребенок ушел. Ей так не хотелось расставаться с малышкой, что-то необъяснимое и непонятное толкало ее к ней. Вполне возможно, и девочка испытывала сходные чувства. А еще, помнится, странное впечатление произвел на Шарлотту отец девочки, точнее, впечатление было откровенно нехорошим. Спустя несколько недель их пути пересеклись снова. В социальную службу поступил анонимный звонок. Неизвестный абонент выразил глубокую озабоченность судьбой ребенка, проживающего в доме сорок два по улице Норт-Хилл. Шарлотта отправилась по указанному адресу проверять достоверность информации, и стоило ей увидеть маленькую девочку, как она тут же узнала в ней ребенка из парка.

Воистину, какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. Само Провидение, что ли?

Несмотря на то что Шарлотта с самого начала заподозрила, что в доме действительно творится что-то неладное, доказать правомерность таких подозрений оказалось чрезвычайно сложно. Отец Отилии – интеллигентный, образованный специалист, заместитель директора начальной школы, уважаемый человек в городе. Но вот ее мать, как вскоре выяснилось, страдает параноидальной формой шизофрении, а потому совершенно неспособна установить с ребенком нормальные человеческие отношения и уж тем более дать ей обычную материнскую любовь. Что, впрочем, не помешало именно ей сделать последний и решающий шаг. Как выяснилось позже в ходе следствия, мать девочки отправила на электронный адрес Шарлотты сообщение, в котором перечислила все веб-сайты, где наглядно демонстрировалось все то, что творил отец Отилии со своей трехлетней дочерью.

«Ну-ка, покатайся верхом на тигре, Отилия! Ступай же ко мне! Залезай на него верхом и качайся!»

Даже сейчас Шарлотта почувствовала позывы на рвоту. Еще немного, и ее вывернет наизнанку от одних только воспоминаний о том, что она увидела на перечисленных веб-сайтах. О, если бы ненависть могла убивать! Тогда бы отец Отилии, это чудовище, этот монстр во плоти, был бы уже мертв сто тысяч раз! Но умерла его жена, ее зарезали обычным кухонным ножом, прямым ударом в сердце. Когда Шарлотта в очередной раз пришла к ним с визитом, то обнаружила женщину лежащей в луже крови, а ее муж между тем, запершись во флигеле, лихорадочно удалял из компьютера все свидетельства своих преступлений. Кошмар!

В тот момент Шарлотта даже не думала о том, хорошо или плохо она поступает. Да и времени на раздумья не было. Она вспомнила, как опрометью неслась по лестнице на второй этаж, в детскую, с замиранием сердца думая лишь об одном: только бы успеть! Только бы не опоздать! Только бы девочка осталась жива! Она обнаружила ее в шкафу. Кто запер ее там? Или она сама спряталась от разъяренного отца? Девочку трясло от страха, она была в состоянии почти полной невменяемости. Оставалось лишь просто схватить ее на руки и бежать прочь, бежать стремглав, не оглядываясь назад.

Шарлотта понимала и тогда, знает это и сейчас: нельзя забирать ребенка вот так, по собственному усмотрению, и держать его в собственном доме. По всем правилам она обязана была обратиться в полицию, вызвать для малышки «скорую помощь» и прочее и прочее. Но после всего того, что пришлось пережить этому крохотному созданию, удивительно похожему на ангела, Шарлотта просто физически не могла заставить себя сделать так, как надо, и снова отдать ребенка в чьи-то чужие руки. Конечно, если бы она была уверена, что ребенок попадет в хорошую семью (но в Кестерли, и она знала это не понаслышке, было не так-то много желающих взять себе в дом приемного ребенка), или если бы, к примеру, Отилия попала в дом к Мегги Фенн, сестре Энтони, прекрасному человеку, доброй и беспредельно чуткой к детям женщине, пожалуй, лучшей из всех, кого знала Шарлотта, то тогда, пожалуй, ей было бы проще расстаться с девочкой. Впрочем, хватит себя обманывать! И тогда она ни за что не отдала бы Отилию никому! Незримая связь, установившаяся между ними с момента их первой встречи, после всего пережитого успела настолько окрепнуть, что ее уже ничем невозможно было разорвать. Да и малышка, судя по всему, испытывала к ней ту же привязанность и любовь. Они были вместе, они были вдвоем, вопреки всем и вся! И какая им была разница, как расценивает подобные действия закон? Просто все случилось так естественно, словно так надо было с самого начала.

Словом, Шарлотта спрятала ребенка у себя дома. Отилия, как послушная девочка, привыкшая делать, что ей велено, вела себя тихо и сидела как мышка у себя в комнате наверху всякий раз, когда к ним наведывалась полиция. Те всерьез опасались, что малышку убил отец. Разумеется, никто не заподозрил Шарлотту в похищении ребенка. Как можно? Ведь она сама является сотрудником социальной службы. Вместе с тем полиция хоть и не в открытую, но все же достаточно ясно давала ей понять, что они не вполне довольны плодами ее усилий как социнспектора. Она ведь знала, что творится в доме сорок два по улице Норт-Хилл, она неоднократно бывала там. И вот вам результат! Ребенок пропал! И в этом есть немалая доля и ее вины. Ведь именно ей, как представителю государственной службы, занимающейся судьбами несовершеннолетних детей, было вменено в обязанность позаботиться о девочке, принять должные меры по обеспечению ее безопасности. А она с этой обязанностью не справилась. Но если полиция вела себя достаточно корректно и никаких прямых обвинений в ее адрес не выдвигала, то газетчики, те словно с цепи сорвались. Шарлотта стала главной мишенью для их нападок. До того момента она и не подозревала, что люди могут быть так жестоки и несправедливы в своих суждениях. Между тем следствие пришло к окончательному выводу, что Брайан Уэйд, отец Отилии, убил свою дочь и спрятал ее тело или передал ее для дальнейших утех кому-то из своего близкого круга друзей-педофилов. И Шарлотта ни разу в ходе всего следствия не сделала попытки опровергнуть эту версию. Она просто продолжала прятать Отилию у себя в доме, ожидая, когда к ней из Новой Зеландии приедет ее собственная мать. И вот все повторяется! Она снова с неменьшим нетерпением ждет мать.