Мы выжили! Начало - Николай Побережник

Сережка проводил нас до машин, и подражая Юре, пытался крепко обниматься и хлопать по спине, перед тем как повернуться и побежать обратно, он крикнул, перебивая ветер:

— Не вздумайте сгинуть, — и погрозил нам кулаком.

До станции Дранга, на другой карте она отмечена как Джелюмкен, отмахали сотню километров без остановок и неприятностей. Если не считать, что Маша, будучи «штурманом» с картой от Штонды на коленках, проморгала один из ориентиров, и мы сделали небольшой крюк в двадцать километров. Карты Штонда выделил нам старые, практически послевоенные, но топография подробная, а отметки мы на нее еще вчера нанесли, так что мысленно, сказал ему спасибо не однократно. Итак, до Джелюмкена осталось не более километра, кругом все ровно как стол, есть вдалеке какие-то высоты, которые даже сопками-то называть стыдно… да уж, не Приморье. Судя по карте вокруг болота и множество притоков одноименной со станцией реки Дарга.

— Черный, как слышишь? — сказал я в рацию.

— Здесь Черный, — ответил Вовка, который держался позади нас на полста метров.

— Подъезжай… Приехали, надо осмотреться, — сказал я, остановил машину и потушил фары, оставив только габаритные огни.

Напялив армейскую ушанку вышел из машины, наклонился и присел пару раз — размял кости. Ветер поутих, и было относительно комфортно. Ноги провалились в снег лишь по щиколотку.

— Ну что, кругом тишь, гладь, глушь? — подошел Вовка, встал рядом и тоже несколько раз повернулся вправо и влево, скручивая позвоночник, — как-то так я упустил момент, что ты себе Хайса отжал, в УАЗе с комфортом, мягко говоря, не так как у япошек.

— Сочувствую, — ответил я и припал к биноклю, — Наталья «уши греет»?

— Да пару раз слушала, говорит, в основном Хабаровские в эфире, бьются с большой бандой китайцев.

— Понятно, а в LDP диапазоне?

— Там глухо… Да нет тут никого, — сказал Вовка тоже разглядывая безмолвные заснеженные окрестности в свой монокль, — слушай, а светлее вроде?

— Да, есть немного, на километр — полтора хорошо видно. Ну что, столбы вижу вдоль «железки», пара крыш каких-то сараев… все, нет тут нихрена.

— И как дальше?

Я обошел кабину Хайса, открыл пассажирскую дверь и попросил карту у Маши. Присев с картой у включенного габарита сказал Вовке:

— Давай вот так, параллельно «железке» немного южнее спустимся до этой реки Дарги и над руслом на запад уже рванем, вот тут, где Большая и Малая Дарга сходятся, и остановимся заправиться да перекусить. А потом, дотемна валим дальше на запад, по отмеченному зимнику мимо Новокуровки, затем к Наумовке поднимемся севернее, там на ночлег встанем.

— Хорошо, — согласился Вовка, выщелкнув окурок.

Так и ехали, иногда перекидываясь в эфире парой фраз, скорость не высокая 35–40 км/ч. Быстрее просто опасно — можно налететь на что-нибудь картером, и если у УАЗа под всем днищем идёт «лодка» меж траков, то у Хайса есть вариант повредиться, хоть и клиренс приличный. УАЗ кстати, плавающий при условии, что есть либо водометная установка, либо подвесной двигатель лодочный, но ни того, ни другого не было, хотя транец на заднем бампере присутствовал.

Новокуровка была мертва, и никого вокруг, хотя следы мародерства были — и выломанные куски шифера в кровле немногочисленных домов и разбросанные вещи рядом.

— Ну что, будем осматривать? — спросил Вовка по рации, когда мы остановились у крайнего дома, но из машин не вылезли.

— Нет, — ответил я, — едем дальше.

— Может… тут выжившие есть? — предположила Маша глядя в окно.

— Предлагаешь проехать меж крыш домов и посигналить?

— Нет, — вспомнив о чем-то нехорошем и переменившись в лице, ответила она, — поехали отсюда.

— Угу, — кивнул я и включил передачу.

Дневные сумерки, который день были не такие темные, что уже позволяло ехать без фар и габаритов, и примерно на полтора километра вокруг видимость более-менее. Повернули на север, к Наумовке, справа вдалеке стали различимы очертания невысоких сопок на фоне наводящего тоску грязно-алого неба с низкими, такими же грязными облаками… лишь слабое пятно света от солнца, на верху, на востоке, вселяло некую надежду на то, что когда-нибудь мы все-таки увидим родное светило.

— А что там? — показала куда-то вперёд и правее Маша.

Я посмотрел туда, куда она показала и тут же скомандовал в рацию:

— Черный, быстро, делай как я!

Вывернув руль вправо и снизив скорость, что бы не завалиться набок на спуске, направил машину в небольшую низину — вероятно одно из многочисленных, замерзших озер, которых, судя по карте тут много. Не глуша двигатель выскочил из машины прихватив бинокль и автомат, и бегом поднялся обратно по уплотненному траками следу на снегу, где свалился за торчащие ветки калины и припал к биноклю.

— Что там? — упал рядом Вовка, спустя пару минут.

— Вспышки выстрелов были, но сейчас что-то не вижу…

— Может глюки от долгой дороги?

— У двоих сразу? Маша первая заметила и указала на них мне.

К нам присоединились наши девчонки с оружием в руках. Наталья кивнула на туристический «Мотороллу» в руках и прибавила громкость:

— … Жека… Жека… Все, не суйся… отползай! Давай темноты дождемся, по-другому не уйти… косых больше и уже обложили.

— Принял, отхожу за высоту…

— Да, там нас дождись…

— Смотри… там, у опоры, — показал Вовка рукой, — с края рощицы.

Я посмотрел в указанном направлении и увидел поднимающийся дым и отблески пламени, но что горело было не видно, так как тоже находилось в низине, однако коптило прилично.

— Похоже техника какая-то горит, — предположил я.

— Так а кто с кем там замес устроили?

— Ну, судя по радио, это некий «Жека с компанией» и «косые».

— Китайцы? — почему-то прошептала Маша, хотя на километр рядом никого, и непроизвольно прижалась ко мне боком.

— Ну… или казахи, или якуты какие, — сострил Вовка, — так что делаем?

— Надо связаться с этим «Жекой» или с тем кто его вызывал. Наташ попробуй.

— А что сказать-то?

— Дай, — забрал я у неё рацию, — Жека… или кто там в канале? Что у вас?

— Ты кто? — отозвались сразу.

— «Турук Макто» мля… Помощь нужна? С китайцами завязались?

— Да, их человек тридцать… обложили суки.

— Сами-то кто?

— Поисковики из Биры… нас шестеро было, транспортер сожгли, осталось четверо, один «трехсотый», тяжелый.

— До темноты продержитесь?

— Мы да… боец наш раненый нет, крови много потерял.

— Принял… ждите.