Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл

Дейзи была сплошь обложена подушками, а из ее груди торчала трубка, прикрепленная к банке с водой. В правой руке Дейзи сжимала кислородную маску, от которой тянулся провод к кислородному баллону. Кожа Дейзи была синюшного цвета, а волосы тонкими прядями разлетелись по подушке. Дейзи через силу улыбнулась Кону.

– Ну что, я секси, да? – хрипло спросила она.

Кон положил розы на кровать и улыбнулся.

– Прекрасно выглядишь, – сказал он. – Только немного бледная…

– Ты, наверное, хотел сказать, немного синяя, – прохрипела Дейзи. – Не говоря уже о чрезмерной «трубчатости» и откровенно больном виде.

– Вот! – Мать Дейзи предложила Кону свой пластиковый стульчик. – Садитесь, Коннор.

– Нет, что вы, я постою, – ответил Кон. – Правда.

– Нет уж, я настаиваю. Я уже столько времени сижу, что попа онемела. Пойду-ка я пройдусь и разомну ноги. Мимз, ты со мной? – сказала женщина, кивнув в сторону Мими.

– Да, – ответила та, поднимаясь на ноги. – Прогуляться мне не помешало бы. Мы на минутку.

Кон подождал, пока они ушли, а потом страстно поцеловал Дейзи.

– У тебя такая замечательная мама, – сказал он.

– Да. Я ведь говорила, что у меня самые крутые на свете родители? – улыбнулась Дейзи.

– Я принес тебе пару бутербродов, – произнес Кон, показывая сумку.

– Ням-ням. С чем на этот раз? – облизнула пересохшие губы Дейзи.

– Тунец и каперсы, – улыбнулся Кон.

– Какая прелесть. Обожаю каперсы, – ответила Дейзи.

Кон развернул обертку и передал бутерброды ей. Затем он налил ей воды из прозрачного пластикового кувшина в пластиковый стаканчик.

– Так, – сказал он. – Что это за пневмо… пневмо?..

– Пневмоторакс. Когда у тебя воздух в груди. Ощущение ужасное. У меня такое бывало и раньше, но так больно мне еще никогда не было. Я думала, что умру, – рассказала Дейзи.

– Это как-то связано с твоим муковисцидозом? – поинтересовался Кон.

– Конечно. Разве не все упирается в мой муковисцидоз? Да, в общем, теперь мне по меньшей мере три дня придется тут валяться с этой трубкой в груди… – с досадой произнесла Дейзи.

– А потом тебя отпустят домой? – с облегчением в голосе спросил Кон.

– Потом меня отпустят домой, – подтвердила она его догадку.

– То есть тебе ничего не… – начал было Кон.

– Нет, не угрожает. Просто никакой жизни в течение нескольких дней, а так все нормально, – с кислой миной произнесла Дейзи.

– Ой, – сказал Кон. – Как же здорово, что… ой… Господи…

А потом почувствовал, как все с таким трудом сдерживаемое им беспокойство гигантским всплеском вдруг начало рваться наружу. И разрыдался.

– О боже, – всхлипнул он. – Прости меня, пожалуйста. Черт возьми. Я просто подумал… когда твой папа сказал, что ты в больнице, я просто запаниковал. А потом он не смог сказать, все ли с тобой в порядке, и я просто подумал, что ты… что ты можешь… а я не смог бы, я действительно не смог бы справиться, если бы с тобой что-нибудь случилось…

Кон закрыл лицо руками, стараясь остановить поток слез. Дейзи вытащила из коробки на тележке бумажную салфетку и протянула ее Кону. Он молча взял ее и глубоко вдохнул, а потом выдохнул, еще раз вдохнул и еще раз выдохнул, пытаясь убедить себя, что все под контролем.

– Извини меня, – сказал он. – Я такой жалкий. Ты, наверное, подумала, что я совсем сбрендил?

– Естественно, нет, – сказала Дейзи, накрыв своей ладонью ладонь Кона. – Наоборот, мне кажется, что это очень мило.

– О боже, – засмеялся Кон и вытер лицо салфеткой. – Тогда все еще хуже.

– Поверить не могу, что ты так сильно за меня переживаешь, – сказала Дейзи.

– Конечно! То есть я знаю, что мы знакомы всего пару недель, но я очень дорожу нашей дружбой. Ты для меня… особенная, – сказал Кон и нервно сглотнул.

Она сжала его руку.

– И ты для меня особенный, – тихо произнесла Дейзи.

– Я?

– Конечно же. Не считая моих родителей, сестер и лучшей подруги, ты самый важный человек в моей жизни. Правда, очень важный. Ты… – начала Дейзи, но вдруг прервалась и попыталась отдышаться. Она поднесла ко рту кислородную маску и сделала пару глубоких вдохов. Из-за огромной неуклюжей маски виднелись лишь ее прекрасные голубые глаза. Дейзи была невероятно бледной, испуганной. И казалась такой юной.

– Прости, – сказала она мгновение спустя. – Мне нужно какое-то время помолчать… мне… трудно…

– Так молчи. Не нужно ничего говорить. Я принес тебе кое-что еще, посмотри, – прервал ее Кон. Он вытащил из кармана своего пиджака их с Тоби стихотворение и протянул ей. Дейзи развернула листок и начала читать. Когда она дочитала, Кон пристально посмотрел на нее, пытаясь оценить реакцию. Дейзи сложила стихотворение, положила листок себе на колени и улыбнулась.

– Кон? – произнесла она.

– Да? – шепнул Кон.

– Я тоже тебя люблю.

Через несколько минут вернулись Мими и Хелен. Они принесли несколько стаканчиков кофе и упаковку фруктовых пастилок. Потом вернулся отец Дейзи, и они с Коном обменялись крепким рукопожатием. Родные Дейзи оказались шумными, разговорчивыми, открытыми. Они были остры на язык и охотно смеялись. Каждый хотел узнать о Коне как можно больше. Все вели себя так, словно всю жизнь только и делали, что общались с подростками из Тоттенхэма. Казалось, их совершенно не волновала вся опасность положения Дейзи или то, что она встречается с кем-то вроде него. Эта семья была не похожа ни на кого из тех, кого Кон встречал в своей жизни. Они были так уверены в себе, в своем единстве, в своей общности, что не было никакого места для сомнения, страха или неловкости.

Все пришли к выводу, что Дейзи какое-то время стоит отлежаться дома.

– И, конечно, – сказала Хелен, коснувшись Кона своей миниатюрной ручкой, – вам обязательно нужно прийти в гости. Можете гостить у нас столько, сколько пожелаете.

– О да, – произнес отец Дейзи. – У нас уже все равно есть один парень в доме.

Кон посмотрел на него вопросительно. Тот продолжил:

– Камелия сейчас живет у нас, и, конечно, ее бойфренд не смог без нее, поэтому он тоже переехал к нам. Хороший парень. Он фаготист, играет в Лондонском филармоническом оркестре. Уверен, он тебе понравится…

Кон покинул больницу в восемь часов вечера, и его нисколько не волновал подступающий к горлу вечерний холод. Он быстро шел по улицам Паддингтона, выискивая проход к подземке. Дыхание его было частым и трудным, а в глубине души он испытывал восторг по поводу того, что ему удалось сбежать. Только что Кону открылись простые истины об их с Дейзи отношениях – что с ними будет и на какой стадии они сейчас. Только что делать с этими знаниями, Кон понятия не имел. Он не знал, как быть с ее дружной семьей, их разговорами о доме, со всеми этими бойфрендами-фаготистами и приглашениями приехать погостить. Кон не знал, как реагировать на то, что они безоговорочно приняли его, потому что точно понимал – все это не более чем элементарная вежливость. Но больше, чем все остальное, Кона ставило в тупик то, что та, кого он полюбил, тяжело больна и что в один прекрасный день она умрет, а он с этим решительно ничего не может сделать.