Ретранслятор - Владислав Жеребьев

— Мы же убегаем, мужики, — напомнил я жадинам.

— Свое не тянет, — буркнул Сенечка из-под вороха курток, которые явно собирался забрать с собой на поверхность. — Надо же мне чем-то мотоцикл компенсировать.

— Да и мне не в тягость лишние десять-двадцать банок с тушняком, — в тон Арсению поделился пир, краснея от натуги так, что видно было и в темноте. Трофейный рюкзак за его плечами раздулся и готовился разойтись по швам, однако пира это не останавливало.

— Я вот что думаю. — Мишаня, все это время орудующий фонариком и по просьбе старших переводя луч с полки на полку, тоже обзавелся обновками. Куртка была ему далеко не по размеру, а оттопыренные карманы говорили о том, что мимо ящиков со съестным он тоже не просто так прохаживался. — Эти с базы, они не факт, что за тобой пришли, дядя. Посмотри, сколько тут всего! Вскрыть эту нору, и о голоде и нужде можно и вовсе позабыть.

— Да, — вынужденно признался я. — Хабара много, однако переговорщик со мной не о пайке супа пытался сторговаться. Другое ему нужно было.

— И что же, если не секрет?

Луч света скользнул по моему лицу, на секунду ослепив, в отместку за недавний подзатыльник.

— Много будешь знать, скоро состаришься. — Отмахнулся я от любопытного подростка.

Жажда наживы была унята тогда, когда, кряхтя и сопя, наш маленький караван вновь двинулся в путь. По схеме в этот раз пришлось ориентировать мне, а следовательно, мы несколько раз уходили не в ту сторону и утыкались в глухую бетонную стену, пока счастливый случай не вывел в помещение топливного хранилища, откуда и предполагался побег.

— Ну, что я говорил, — радостно заголосил Арсений, бросая на пол рюкзак и устремляясь к воротам, рядом с которыми, на рельсах, сиротливо приткнулась архаичного вида дрезина. — Не так-то прост тот восточный товарищ! Есть выход.

— Вот только куда он ведет? — Дима сгрузил свое добро рядом с рюкзаком проглота и, остановившись около ворот, прислонил ухо к холодному железу. — Холодно, — сообщил он после некоторого раздумья. — Холодно и сыро.

Именно так мы и нашли выход на одну из заброшенных веток метро.

— Может, не метро, а просто туннель какой? — С робкой надеждой в голосе Сенечка осторожно заглянул в мрак подземного тоннеля.

— А что тебя смущает? — Я отодвинул проглота и, встав в проходе, зашарил по стенам узким лучом фонаря. — Спокойно все вроде.

— Крысы, — вяло пояснил Арсений, опуская награбленное на пол и присаживаясь сверху на свое вновь обретенное богатство. — Ханой вроде пытался зачистить, но не всех же извел.

— Да и потом, никто не знает, что там, во тьме. — Дмитрий заглянул в туннель через мое плечо и с сомнением прищурился. — Проще уж этим наверху сдаться, чем тут шнырять.

— Но почему? — начал возмущаться я, явственно ощущая нешуточную вибрацию на верхних этажах. Псионики явно пробили основное кольцо защиты и продолжали прорываться вперед, особо не экономя резерва. Что они искали, меня или эту пещеру с сокровищами, на данный момент было не важно. Войдут, размажут по стенке и фамилии не спросят.

— Все просто, дядя, — наконец подал голос Мишаня. — Я-то сам в метро не бывал, но знающие люди рассказывали, что мерзости там всякой завелось, хоть вычерпывай. В основном по ночам выходит, жрет что попало, а попадаются и такие, которых ничто взять не может. Ни удар мозговой, ни пуля. Сначала вниз много народа спускалось. Байка была о запасных путях, где вроде имелись бункеры и продовольствие. Вернулись единицы, да и то не особо распространялись о том, что видели. Просто говорили, мол, нечего там делать.

— Да и потом, — вновь вступил в разговор Арсений, — что с тоннелями, тоже до конца не ясно. Что-то могло и обвалиться, а где и водой затопило. Электричества там, знамо дело, нет, а упереться лбом в стену или, не приведи бог, подземное озеро, проще пареной репы.

— А я думаю, попытаться стоит, — вновь почему-то уперся я. Тут-то без году неделя, возьми да послушай знающих людей. Однако нет, опять это странное упрямство лезет. Иногда ведь и задумаешься. Столько странных поступков, будто направляет кто. Сидит где-то за пультом и на кнопки жмет, а ты, как безвольная марионетка, действуешь согласно введенному ранее коду и командам оператора.

Сверху вновь что-то грохнуло. На этот раз так, что почувствовали все без исключения. Вновь посыпалась побелка на головы, и редкие дежурные лампы в дальних концах стеллажей мигнули и погасли окончательно.

— Накрыли братки нору, — почти радостно сообщил Дмитрий. — Генераторы полегли. Все, территории без удобств долго не продержатся. Привыкли к настольным лампам и теплым сортирам, а тут война в темноте.

На дрезину грузились ударными темпами. Побросав мешки с добром (Сенечка настоял на еще паре ходок на склад), мы выкатили транспортное средство в тоннель и не спеша, прислушиваясь к каждому шороху, высматривая малейшее шевеление в темноте, покатили в неизвестность. Минут десять все сохраняли полное молчание. Слышался только ленивый перестук колес да скрип плохо смазанного механизма. Потом стало веселее. Сенечка на ощупь перебирал шмотки, цокая языком и вполголоса подсчитывая, за сколько он их пристроит и на какие блага сможет поменять.

— Ботинки пойдут дорого, ибо не ношены, — шептал он, с любовью поглаживая рифленую подошву импортной обуви. — А вот куртки как получится. Может, что сразу сбыть, а остальное ближе к сезону оставить. Начнутся холода, народ засуетится, а Арсений тут как тут. Где вот только сбывать-то, не на базаре же, право слово. Ханой мне не особо рад будет.

— Тише, — Дмитрий отпустил ручку дрезины и, отняв у меня фонарь, полоснул лучом по стенкам.

— Да чего вы боитесь? — вновь начал я. — Ну крысы, ну другое зверье. Есть же у них инстинкт самосохранения, пусть они хоть трижды переродились.

— Боимся мы не животных, а людей, — наконец выдал пир, отключая фонарь и вновь берясь за ручку. — О диких ты, конечно, не слышал?

— Откуда? — Я отрицательно покачал головой и тут же понял абсурдность своего жеста. Кромешная тьма, царившая вокруг безраздельно, не позволяла увидеть даже собственные руки. Передвигаться приходилось в основном ориентируясь на звук, а когда впереди угадывался поворот, Мишаня освещал его и тут же вырубал фонарик, стараясь экономить батарею.

— Когда катастрофа началась, — начал протяжно, почти запевая Дима, — в метро много кого осталось. Одних задавило в толпе, другие убились под рухнувшими от перегрузки эскалаторами, но были и выжившие. Электромонтеры на путях, обходчики, машинисты, особо везучие пассажиры. Какое-то время из метро еще появлялся народ, но в один прекрасный момент отток из подземки остановился, и все решили, что железка заброшена. Начали спускаться, мародерить, искать рабочее оборудование, что почти сразу стало на вес золота, и, кроме всего прочего, зверья тогда еще не было, наткнулись на диких. Нормальные люди на первый взгляд, только вели себя неправильно как-то, не по-человечески. Я не встречал, но знал мужика. Спустился он в подземку, а парень был отчаянный и не из робкого десятка. Так вот, спустился нормальный, а вышел седой аки лунь. Сказал, что насмотрелся такого вдалеке, пуля не достанет, а страху привалило так, что ноги отказали. Еле до шахты добрался, последний разум теряя, а как поднялся на поверхность и сам вспомнить не мог. Очнулся уже при свете дня, под солнышком. Вокруг все как обычно, а внутри кусок льда. Вот тебе и дикие.