Детство - Карл Уве Кнаусгорд

В самом ли деле я верил, что так будет продолжаться все время?

Да, верил.

Но все оказалось иначе. Как-то раз в конце апреля я сказал Анне Лисбет, что мы сегодня придем после школы, а она сказала, что сегодня нельзя.

— Почему нельзя? — спросил я.

— Сегодня у нас будут другие, — ответила она.

— И кто же? — спросил я, думая, что к ним придет в гости какой-нибудь дядюшка или тетушка, словом, кто-нибудь в этом роде.

— Секрет, — сказала она, улыбаясь своей таинственной улыбкой.

— Кто-нибудь из нашего класса? — спросил я. — Марианна, или Сёльви, или Унни?

— Секрет, — повторила она. — Вам нельзя приходить. Пока!

Я пошел к Гейру и рассказал ему, что она сказала. Мы решили, что пойдем и подглядим за ними. После уроков, отнеся домой ранцы, мы другой дорогой поднялись к ним наверх, коротким путем через лес прошли по поселку до того места, где начинались фундаменты первых домов, крадучись пробрались по лесу, перешли через болото и вышли на площадку напротив их домов.

Никого.

Может быть, они в доме?

Позвонить в дверь мы не могли, нам было не велено приходить. Мы спустились ниже. Гейру пришла светлая мысль позвонить к Вемунну. Тот вышел на крыльцо с обычным своим глуповатым выражением на круглой физиономии. Да они недавно проходили тут мимо по склону.

Одни?

Нет, с ними было еще двое.

И кто же?

Ну, этого он, мол, не видел.

Мальчики или девочки?

— Вроде мальчики. — Сначала он, мол, подумал, что это мы, потому что мы все время сюда ходим, а потом поглядел — нет, вроде бы какие-то другие.

Он засмеялся. Гейр тоже.

Так кто же это мог быть?

И что они тут делали?

— Пошли, — сказал я Гейру. — Выследим их.

— Но они же не хотели нас видеть, — сказал Гейр. — Может, зайдем лучше к Вемунну?

Я посмотрел на него как на дурачка.

— Окей, — согласился он.

— Смотри только, не говори никому из класса, — сказал я Вемунну.

Он кивнул, а мы, пройдя через их участок, спустились к дороге.

Куда они могли пойти?

Поди угадай! Могли, например, спуститься дальше к магазину. Но что-то подсказывало мне, что они не станут уходить далеко. Мы свернули на улицу, проходившую под их домом. Услышать и увидеть их будет нетрудно, раз они там вчетвером.

— Свернем тут наверх? — спросил я, остановившись на перекрестке, откуда можно было подняться к Дагу Магне и девочкам.

Гейр пожал плечами.

Мы двинулись вверх по гравийной дорожке. Дом Дага Магне стоял в распадке между двумя склонами, рядом был гараж, набитый велосипедами, всяческим инструментом и велосипедными покрышками. Под верандой лежали поленницы дров.

Взобравшись на пригорок, мы увидели в торцовом окне глядящего на нас Дага Магне. Чтобы он не подумал, что мы пришли к нему, мы, не глядя на него, наискосок пересекли их участок и вышли в спускающийся по склону лес. Весна вступала в свои права. Трава, недавно еще белесая, уже зазеленела, но листья на деревьях еще не распустились, и в прозрачном лиственном лесу было видно далеко вокруг.

Впереди кто-то был. Возле дома Сульвей, под самой изгородью, мелькнуло что-то синее и красное.

— Вон они, — сказал Гейр.

Мы замерли на месте.

Они смеялись и оживленно болтали.

— Тебе видно, кто там? — спросил я тихонько.

Гейр мотнул головой.

Мы стали подходить ближе, стараясь держаться за деревьями, а приблизившись метров на двадцать, спрятались за валуном.

Высунувшись из-за него, я всмотрелся.

Оказалось, что с ними там Эйвинн и Гейр Б.

Вот черт! Эйвинн и Гейр Б.! Они же из нашего класса! Они были закадычные друзья и жили неподалеку от Сверре, который жил рядом с Сив, а ее дом был виден с дороги под нашим домом.

Какая, спрашивается, разница между нами и ими?

Да почти никакой!

Они закадычные друзья, и мы закадычные друзья. Эйвинн — один из первых учеников в классе, и я один из первых. Но у меня передние зубы торчат и зад оттопыренный. И он сильнее меня.

Сейчас он повис на сухостойном дереве, пытаясь его сломать. Гейр Б. налегал с другой стороны. Анна Лисбет и Сульвей стояли рядом и смотрели.

Ишь, выделываются перед девчонками!

О, черт! Черт!

Что делать? Подойти к ним как ни в чем не бывало? Присоединиться и оставаться вчетвером?

Я обернулся на Гейра.

— Что будем делать? — спросил я шепотом.

— Не знаю, — ответил он тоже шепотом. — Может, поколотить их?

— Ха-ха! — шепотом произнес я. — Они же сильнее нас.

— Не торчать же нам тут в кустах весь день, — шепнул он.

— Так что же — сматываемся?

— Давай сматываться.

Так же крадучись мы удалились откуда пришли. Очутившись на перекрестке, Гейр спросил, не хочу ли я пойти с ним к Вемунну?

— Вот уж чего я точно не хочу! — ответил я.

— А я так пойду, — сказал он. — Пока!

— Пока!

Пройдя несколько метров, я обернулся и посмотрел ему вслед. Он подобрал по пути ветку и хлопал себя поочередно то по одной коленке, то по другой, взбираясь вдоль каменного ограждения вверх по склону. Чуть не всю дорогу домой я проплакал и выбрал дорогу в стороне от футбольного поля, чтобы никто этого не видел.

Это произошло в пятницу. В субботу я с утра побежал к Гейру, но он уже уехал с родителями в город. У нас дома мама и папа мыли и пылесосили квартиру. Ингве со Стейнаром отправился в город на автобусе, так что я был предоставлен самому себе. Я пошел в ванную, запер дверь и, порывшись в корзинке для грязного белья, достал оттуда противные коричневые вельветовые брюки с черными от грязи коленками. Надев их, я вернулся в свою комнату и достал из шкафа гадкий желтый вязаный свитер, напялил его на себя, улучив момент, незаметно спустился с лестницы и зашел в котельную, где стояли мои самые уродские сапоги, вынес их в прихожую и надел. Оставалась куртка. Я снял с вешалки тонкую серую куртчонку, купленную прошлой весной, сейчас она стала мне маловата, жутко грязная, вдобавок еще и молния сломана, так что приходилось носить ее незастегнутой. Но так даже лучше, потому что тогда из-под нее виден желтый свитер.

И в таком облачении, одетый как нельзя безобразнее, я отправился по поселку наверх, где жила Анна Лисбет. Всю дорогу я шел опустив глаза, чтобы все вокруг видели, как мне плохо. А когда мы увидимся с Анной Лисбет, встреча с которой и была целью моего похода, то пускай она посмотрит и поймет, что она натворила. Безобразная, грязная одежда, которая была на мне, понурый вид — все было рассчитано на то, чтобы она наконец поняла.