Кровь и железо - Джо Аберкромби

— Ты что, боишься? — спросил Тул.

Доу повернулся к нему, глядя снизу вверх с широкой желтозубой улыбкой, и Ищейка поморщился. Это чертовски глупый вопрос. Если есть кто-то, кто ничего не боялся никогда в жизни, так это Черный Доу. Он просто не знал, как это — бояться.

— Боюсь горстки шанка? Я? — Доу неприятно рассмеялся. — Мы тут устроили им кое-чего, пока вы двое дрыхли. Некоторые получили от нас теплые постельки и теперь спят в них. Может, даже слишком теплые.

— Мы их сожгли, — пояснил Молчун. Он уже наговорил столько, сколько обычно ему хватало на целый день.

— Да! Сожгли целую кучу проклятых гадов! — просипел Доу, ухмыляясь так, словно никогда не слышал шутки смешнее, чем горящие трупы. — Нет, я их не боюсь, верзила. Не больше, чем тебя. Но я не собираюсь сидеть и поджидать их, пока Тридуба будет вытаскивать свою старую обвисшую задницу из постели! Я иду на Юг!

И он оторвал зубами новый кусок мяса.

— Ну-ка, у кого тут обвисшая задница?

Ищейка расплылся в улыбке: к костру, широко шагая, подходил Тридуба. Ищейка вскочил с места и схватил старого приятеля за руку. И Форли Слабейший тоже с ним! Ищейка хлопнул малыша по спине и чуть не сбил с ног — так он обрадовался, что они все живы и сумели продержаться еще месяц. Да и вождь у костра не помешает. Все сразу же повеселели, заулыбались, принялись жать друг другу руки. Кроме Доу, разумеется, — тот продолжал сидеть как сидел, глядя в огонь и обсасывая свою кость. Лицо его было кислым, как молоко недельной давности.

— Как здорово, ребята, снова видеть вас всех вместе! — Тридуба снял свой огромный круглый щит с плеча и прислонил его к разрушенному куску древней стены. — Ну, как вы тут?

— Проклятый холод, — отозвался Доу, даже не подняв голову. — Мы идем на Юг.

Ищейка вздохнул. Всего десять минут они вместе и уже ссорятся. Трудно им придется без Логена — тот умел улаживать ссоры. Бойцы в команде были своенравны и склонны к кровопролитию.

Тридуба, впрочем, не спешил с ответом. Как всегда, он взял минуту на размышление. Он любил так делать — брать минуту на размышление. Именно это и делало его столь опасным.

— Идете на Юг, вот как? — проговорил Тридуба после того, как хорошенько обмозговал вопрос. — И давно ли вы решили?

— Ничего мы еще не решили, — сказал Ищейка, снова показывая открытые ладони. Он чувствовал, что теперь часто придется это делать.

Тул Дуру кинул мрачный взгляд в спину Доу.

— Абсолютно ничего! — пророкотал он, сильно раздосадованный тем, что кто-то принимает за него решения.

— Ничего — это хорошо. — Тридуба говорил медленно и размеренно, как растет трава. — Я что-то не припоминаю, чтобы у нас в отряде принимали решения без вождя.

Доу ни на секунду не задумался. Он никогда не медлил с ответом. Именно это делало его таким опасным. Он вскочил на ноги, швырнул кость на землю и надвинулся на Тридуба с угрожающим видом.

— Я… говорю… на Юг! — прорычал он. Его глаза выпучились, словно пузыри на поверхности похлебки.

Тридуба не отступил ни на шаг. Отступление — совсем не в его духе. Он немного помедлил, разумеется, обдумывая, что делать дальше, а затем шагнул вперед и оказался нос к носу с Доу.

— Если ты хотел иметь право решать, ты должен был побить Девятипалого, а не сдаваться ему, как все остальные, — прогремел он.

Лицо Черного Доу при этих словах стало темным, как деготь. Он не любил, когда ему напоминали о поражениях.

— Девять Смертей вернулся в грязь! — рявкнул он. — Ищейка видел это, ведь так?

Тот был вынужден кивнуть.

— Верно, — буркнул он.

— Ну так и покончим на этом! Больше нет смысла вшиваться на Севере рядом с плоскоголовыми, снующими вокруг наших задниц! Я говорю — на Юг!

— С Девятипалым, может быть, и покончено, — сказал Тридуба, в упор глядя на Доу, — но не с твоим долгом ему. Почему он решил, что такому никудышному человеку, как ты, стоит сохранить жизнь, я понять не могу. Но он назвал вторым меня, — он постучал по своей широкой груди, — а это значит, что решать мне! Мне, и никому другому!

Ищейка предусмотрительно отступил назад. Эти двое явно готовились к драке, и ему не хотелось оказаться в общей свалке с разбитым носом. Такое уже не раз случалось. Форли взял на себя восстановление мира.

— Эй, парни, вот этого не надо, — сказал он тихо и ласково. Может, он не мастак по части убийств, этот Форли, но зато чертовски хорош, когда надо остановить других мастаков, чтобы они не поубивали друг друга. Ищейка от всего сердца пожелал ему удачи. — Бросьте. Почему бы вам…

— Заткни свою поганую пасть, ты! — гаркнул Доу, яростно тыча грязным пальцем ему в лицо. — Кому нужны твои слова, Слабейший?

— А ну оставь его! — прогремел Тул, поднося огромный кулак к его подбородку. — Не то я дам тебе повод покричать!

Ищейка едва осмеливался поднять голову. Доу и Тридуба вечно задирали друг друга, они быстро воспламенялись и так же быстро угасали. Грозовая Туча был животным совсем другого порядка. Если этот здоровенный бык начнет сердиться, его уже не успокоить — по крайней мере, пока не соберется человек десять с мотком крепкой веревки. Ищейка попытался представить, что сделал бы сейчас Логен. Он-то сумел бы остановить ссору, если бы не был мертв.

— Черт побери! — вскричал Ищейка, резко вскочив на ноги у костра. — Проклятые шанка кишмя кишат повсюду, куда ни плюнь! И даже если мы разберемся с ними, у нас остается Бетод, о котором тоже надо думать! В мире полно проблем и без того, чтобы мы создавали их сами! Логена больше нет, а Тридуба второй после него — вот все, что я готов услышать!

Он ткнул пальцем — в неопределенном направлении, ни на кого не указывая, — и стал ждать, отчаянно надеясь, что его речь возымеет действие.

— Верно, — буркнул Молчун.

Форли часто-часто закивал, словно дятел:

— Ищейка прав! Ссориться друг с другом нам нужно не больше, чем чтоб у нас члены отсохли! Тридуба второй. Он теперь вождь!

На мгновение наступила тишина, и Доу устремил на Ищейку свой холодный и пустой убийственный взгляд — так кот смотрит на зажатую в лапах мышь. Ищейка сглотнул. Немногие из людей способны выдержать взгляд Черного Доу. Он получил свое прозвище, потому что о нем шла чернейшая слава. Он приходил внезапно в темноте ночи и оставлял после себя дочерна сгоревшие деревни. Таковы были слухи, и таковы же факты.

От Ищейки потребовалось все его хладнокровие, чтобы не отвести глаза. Он уже был готов сделать это, когда Доу отвернулся и стал рассматривать остальных ребят, одного за другим. Мало кто из обычных людей отважился бы ответить на подобный взгляд, но здесь собрались не обычные люди. Трудно найти под солнцем более отчаянный отряд. Ни один из них не дрогнул. Не считая, разумеется, Форли Слабейшего: тот опустил глаза еще прежде, чем до него дошла очередь.